– Так, она включила батарейный блок, я улавливаю голоса. – И в ее собственном зазвучали нотки азарта.
– Мы можем послушать? – спросила Валери.
– Да, погодите.
Стелла переключила пару кабелей. Ричард все еще сверлил взглядом дверь, желая, чтобы Клер вышла. Затем он услышал ее голос, причем так ясно и четко, будто она оказалась рядом с ними.
– Я уже говорила вам, мистер Бердетт, я замужняя женщина.
Судя по интонациям, опасность ей не угрожала. Она говорила, скорее, как разочарованная учительница.
– А я уже говорил вам, дорогая леди, что я женатый мужчина. По крайней мере, я так думаю. Знаете, хоть убейте, не могу вспомнить.
– Поищите себя на «Ай-эм-ди-би», – предложила Клер, и Ричард понял, что это маленькая шпилька в адрес ее мужа, который все слышит. – Так, давайте-ка я повешу мундир вот сюда. Он, кстати, грязный и воняет.
Послышался звук, будто Клер попыталась его почистить.
– У вас завтра важная сцена, почему бы вам не отдохнуть?
Послышались шум, движение, кто-то опрокинул стакан или что-то еще, и Ричард застыл. Затем раздались звуки человека, который явно испытывает физические трудности, и кто-то упал на кровать. Из динамиков донесся очень спокойный голос Клер:
– Ну вот, могу я вам еще что-нибудь дать?
– Пару новых яичек, – сокрушенно поморщился Доминик Бердетт.
– Спокойной ночи, мистер Бердетт, – произнесла Клер, и Ричард увидел, как она вышла из трейлера.
Клер закрыла за собой дверь и подняла большой палец. Потом жестом показала, что хочет выпить, и отправилась на поиски Рене.
– Теперь ждем, – нетерпеливо заключила Валери.
Ждать пришлось недолго. Бердетт, очевидно, встал с постели и принялся с грохотом бродить по трейлеру, вероятно, в поисках чего-то, что, судя по звону бутылки о стакан, быстро нашел. Затем они услышали, как он переворачивает страницы, по всей видимости, сценария, копию которого Ричард прихватил с собой, чтобы отличить прописанные реплики. Правда, он до сих пор не понимал, как это должно повлиять на расследование. Потом Бердетт сделал большой глоток.
– А-а-а, – наконец заговорил актер. – Ну, старина, завтра последний большой выход, да? А потом всё.
– Было бы хорошо, если бы он продолжил комментировать весь вечер, – прошептал Ричард, хотя микрофон, естественно, работал только в одну сторону.
– Значит, выложимся на все сто. – Бердетт прочистил горло. – Итак, великому выжившему, нити, которая связывала Францию воедино последние бурные полвека, настал час уйти.
Слова становились все тише, а затем вновь зазвучали в полную силу.
– Наверное, микрофон в одном конце трейлера, – пояснила Стелла.
– Люди говорят, что я предал Францию, но я никогда… – Бердетт снова кашлянул. – Я никогда не предавал правительство, которое в первую очередь не предало само себя! Я никогда не ставил себя выше своей страны. Все, что я делал, я делал для Франции.
Голос зазвучал устало, прерывисто, давая понять, что Талейран умирает. А затем вновь окреп.
– Вот же тип, – громко произнес Бердетт. – Всю жизнь творит, что хочет, а в последние мгновения торгуется с Богом.
Он с отчетливым стуком поставил стакан.
– А ты смог бы, Доминик, старый мошенник?
Стелла, Валери и Ричард переглянулись. Что это, ночная минутка жалости к себе или у актера был повод испытывать вину?
– Что ж, Шарль Морис де Талейран-Перигор, в кинобизнесе ты бы преуспел! – Голос снова вошел в роль. – Дипломат, который говорит «да», имеет в виду «возможно»; дипломат, который говорит «возможно», имеет в виду «нет»; а дипломат, который говорит «нет», – вовсе не дипломат.
Еще одна знаменитая цитата Талейрана.
– Вместо «дипломат» читай «кинопродюсер». Доминик Бердетт, кинопродюсер. Тьфу!
На мгновение воцарилась тишина, затем раздался глоток, и в стакан вновь полился напиток.
– Настоящий друг всегда ударит в лоб!
– Это есть в сценарии? – небезосновательно спросила Валери, потому что актера штормило из стороны в сторону.
– Надеюсь, нет, – ответил Ричард. – Это Оскар Уайльд.
– Ох.
Из динамика опять донесся голос Бердетта:
– Ты был добрым другом, Наполеон, но лучше, чтобы все закончилось вот так. Либо так, либо умереть в неведении, гния на солнце, смотря наши собственные фильмы ночью по телевизору.
– Что он несет, глупый человек? – Валери отошла выглянуть в окно, толпиться у динамика не было смысла.
– Не знаю, но кажется, он путает Рида с Наполеоном, как себя путает с Талейраном.
Валери покачала головой и повторила, что он глупый человек.
– Если он – наш убийца, то вполне может сослаться на невменяемость, и все сойдет ему с рук, – добавила она.