– Ну конечно!
– Тот, кто звонил Бердетту прошлой ночью, вполне может оказаться его сообщником.
– То есть почти наверняка? – Валери явно была не в настроении для всей этой чепухи с «может».
– Нет, это еще совсем не доказательство. Но было бы интересно. – Ричард пропустил мимо ушей попытку Валери встрять. – И этот номер, скорее всего, сохранился в телефоне, в списке недавних звонков.
Их обсуждение прервал Сэмюэл Фридман, который позвал всех на съемочную площадку.
– Ты иди, – произнесла Валери с блеском в глазах. – А я прогуляюсь.
Ричард точно знал, куда именно она прогуляется, и в кои-то веки не увидел ничего плохого в том, чтобы отпустить ее, поскольку все остальные соберутся на площадке, а значит, путь окажется свободен.
Площадку лучше всего характеризовало словосочетание «мрачно освещенная». Это была сцена смерти Талейрана, его примирение с Богом, так сказать, последний мирный договор, который укрепил его репутацию политического деятеля. Вместо Бердетта, которого все ожидали, на кровати временно лежал Сэмюэл Фридман, а Брайан и Стелла регулировали аппаратуру, чтобы создать на стене позади побольше теней. Нынешним эффектом они были недовольны.
– Можно убрать эти книги? – спросил Брайан, не скрывая нетерпения. – Со светлым фоном я добьюсь лучшего контраста.
– Думаю, и так хорошо, – ответила Саша, которая все еще не до конца пришла в себя и явно была вся на нервах.
– Фридман! – заорал Брайан над головой молодой женщины-режиссера.
Продюсер, наблюдавший со стороны, вытащил неизменную сигару изо рта.
– Думаю, нам не стоит гнать коней, проработаем все до мелочей. Саша, не нужно спешить, забудь о бюджете, забудь о времени. Я тебя знаю, ты сделаешь все идеально.
– Ладно, – отозвалась режиссер.
И Брайан Грейс тут же принялся перемещать книги.
– Кто-нибудь поможет? – крикнул он через плечо.
Ричард подошел и взял несколько томов.
– С эпохой прогадали, верно? – пошутил он в процессе.
Очевидно, все книги были выбраны из-за цветовой гаммы, в тон спальне замка, и расположены за музейными ограждениями так, что их особо и не разглядеть.
– Вот это, – Ричард показал томик незаинтересованному оператору, – Pêche à la mouche, «Ловля рыбы нахлыстом», ха! А это – Peugeot 403 1959: entretien and réparation[34].
Грейс его проигнорировал.
– Можно на эти полки каких-нибудь украшений, таких, чтобы дали мне тени?
– О, а эту я бы оставил себе! – вдруг самозабвенно увлекся Ричард. – Le Dictionnaire du cinéma[35], Жан-Люк Пеппен, – сказал он себе и уселся в тихом уголке, погрузившись в изучение.
– Украшения! – снова потребовал Брайан Грейс.
Рядом с ним возникла Стелла Гонсалес с богато украшенными фоторамками и кованой статуэткой Кадисских кортесов. Ричард сделал мысленную пометку рассказать об этом Валери, но в данный момент счастливо листал находку.
Почти полчаса спустя Брайан, Стелла и Саша все еще отрабатывали движения камеры и, очевидно, оставались недовольны.
– Главное в этой сцене – тени, – твердил Грейс.
– Они не так важны, как актеры и реплики, – возражала Саша, к которой вернулась страсть, и режиссер не собиралась отступать, даже если ее оппонент – голливудская легенда.
– Может, будет лучше, если я расположусь на кровати повыше? – предложил скучающий Доминик Бердетт, наконец появившись, и прошел мимо остальных актеров, которые сидели по краям площадки в ожидании начала.
– Ты должен умирать, – отрезала Саша, надеясь покончить с дискуссией.
– Мадам, – тут же вошел в роль Бердетт, – я Шарль Морис де Талейран-Перигор, и я сам решу, как мне умереть!
Он сбросил струящийся золотой плащ с капюшоном и подошел к кровати, оставшись в простой белой ночной рубашке. Затем лег на постель, и его лицо застыло бледной маской с подведенными темным гримом глазами.
Саша уставилась на него, зажмурилась, покачала головой и наконец кивнула. Талейрану взбили подушки, и Брайан Грейс добился желаемой картинки. Умирающий Талейран на фоне стеллажей. Ричард бы все это одобрил, если бы не ушел с головой в книгу.
– Так, ладно, тишина на площадке! – крикнул Сэмюэл Фридман, и Ричард громко захлопнул книгу о кино.
– Маскер! – пробормотал он себе под нос. – Les romantiques de chaussée[36]. Маскер! Так вот ты кто!
Снаружи съемочной площадки послышался шум.
– Я хочу войти прямо сейчас! – Это был комиссар Лапьер. – У меня срочное дело!
Он размахивал мобильным телефоном, а рядом с ним стояла Валери.
– Вы не могли бы подождать? – Раздражение Фридмана нарастало все утро. – Всего пять минут, пожалуйста, может, десять!