Лим снял очки и начал протирать стекла носовым платком.
— Речь пойдет о Дикки. Я разговаривал с ним сегодня.
— С Триплетом?
— Да. Он позвонил из Лос-Анджелеса. Он волнуется за вас.
— Почему?
Лим надел очки, и они привычно сползли на середину его широкого носа.
— Кажется, я упомянул, что на вас напали.
— О чем вы еще упомянули?
— Об убийстве Карлы Лозупоне.
— И что он сказал?
— Я пытался отговорить его.
— От чего?
— Боюсь, он собрался в Сингапур.
— О, Боже, — простонал я. — Можно мне воспользоваться вашим телефоном?
— Телефон в вашем полном распоряжении, мой дорогой друг, но звонить бесполезно.
— Я смогу убедить его остаться в Лос-Анджелесе.
Лим взглянул на часы.
— Едва ли вам это удастся. Сейчас он как раз вылетает из Гонолулу и прибудет завтра в половине первого.
— Что же мне делать с Триппетом?
— Вы можете встретить его в аэропорту и препроводить ко мне. Я давненько его не видел, знаете ли.
Я встал и обошел стол Лима, чтобы взглянуть на бухту. Прижался лбом к прохладному стеклу.
— Мистер Лим, вы дали мне пистолет в бумажном пакете и объявили, что я волен расправиться с Анджело Сачетти. Вы расстроили моего партнера до такой степени, что он сорвался с места и полетел сюда, за десять тысяч миль от Лос-Анджелеса, хотя я предпочел бы, чтобы он оставался дома и руководил фирмой, от процветания которой зависит мое благополучие. Мы закончили с сегодняшней порцией сюрпризов или вы приберегли еще один напоследок?
— К сожалению, приберег, мистер Которн.
— Какой же?
— Посмотрите налево и вниз.
— Я ничего не вижу.
— Это не удивительно. Три часа назад «Чикагская красавица» снялась с якоря.
Я круто повернулся к Лиму:
— С Сачетти на борту?
Лим покачал головой:
— Нет. Как только мы заметили, что якорь поднят, к яхте был послан полицейский катер. Полиция тщательно осмотрела все помещения. На борту только команда.
— Куда она направляется?
— Капитан не знает. Он следует указаниям.
— Чьим указаниям?
— Миссис Сачетти.
Я вернулся к своему стулу и сел.
— Что-нибудь еще?
— Могу только предложить выпить.
— Вот с этим я спорить не буду.
Лим вытащил из стола бутылку джина, два стакана, и мы выпили за здоровье друг друга. Потом еще несколько минут поговорили ни о чем, обменялись рукопожатием, и я двинулся к двери.
— Мистер Которн, — остановил меня голос Лима.
Я обернулся:
— Да?
— Кажется, вы что-то забыли.
— Действительно, — я вернулся к столу, подхватил бумажный пакет с пистолетом марки смит-вессон, стреляющим специальными патронами 38-го калибра, и унес его с собой в такси и наконец в номер отеля «Раффлз».
ГЛАВА 21
Я был готов разговаривать сам с собой, когда зазвонил телефон. В молчании я прождал с половины четвертого до семи, когда начался ставший уже привычным ежевечерний припадок, ничем не отличавшийся от вчерашнего или позавчерашнего. К половине восьмого я уже разошелся вовсю, проводя безжалостный анализ собственного характера, доминантой которого, несомненно, являлось слабоволие. В начале девятого, когда раздался звонок, я просто сорвал трубку с телефонного аппарата. Я поговорил бы и с дьяволом, но такой чести меня не удостоили, поэтому пришлось довольствоваться Дэндже-филдом.
— Как дела, Которн? Вы получили сигнал?
— Нет.
— Я так и думал. Сачетти, похоже, хочет, чтобы вы изрядно попотели.
— Он этого добился.
— Я тут разведывал обстановку.
— И?
— Думаю, нашел кое-что интересное.
— Что же?
— Я промок.
— Должно быть, попали под дождь.
— Поэтому зашел в портняжную мастерскую, чтобы мне высушили и погладили костюм. Сидя там, я заметил парня, который принимал ставки.
— И что?
— Когда мне принесли костюм, пришел другой парень, скорее всего, курьер, и унес с собой собранные первым деньги. Я последовал за ним.
— Куда?
— В Чайнатаун. В забегаловку на Рыбной улице.
— Вы и сейчас там?
— Именно.
— Зачем вам это нужно?
— Потому что, если я не ошибаюсь, забегаловка на Рыбной улице — промежуточная станция. Когда они все подсчитают, деньги перекочуют в штаб-квартиру.
— То есть туда, где должен быть Сачетти?
— Точно, Которн.
— А если он там?
Я услышал, как тяжело вздохнул Дэнджефилд.
— Иногда, Которн, мне приходит в голову мысль о том, что у вас вместо мозгов опилки. Сачетти не жаждет вас видеть, не так ли?