Чарли повернулся к ней, на его щеках заходили желваки.
– Силия, – произнес он, – я же просил тебя никогда не заходить в эту комнату. Она была невозмутима.
– Я и не захожу в нее. Я просто пришла сказать, что твой обед готов.
Он с угрожающим видом шагнул в ее сторону.
– Ну, ты все слышала, что я сказал, пока стояла под дверью? Или мне еще раз повторить для тебя?
– Я услышала нечто возмутительное и мерзкое, – тихо проговорила она, – приглашение выпить и повеселиться в то самое время, когда в доме траур. Мне кажется, я имею право выразить свое неодобрение.
Он смотрел на нее, не веря своим ушам, и мучительно пытался найти слова.
– Силия, – воскликнул он, – скажи, что ты шутишь! Только самая отъявленная ханжа на свете или какая-нибудь сумасшедшая могла произнести то, что ты сейчас сказала, да еще на полном серьезе.
Тут она взорвалась.
– Я сумасшедшая?! – закричала она. – И ты смеешь говорить так о других? Ты, который заперся в своей комнате, разговариваешь сам с собой, думаешь Бог знает о чем! – Она вдруг повернулась ко мне. – Вы говорили с ним. Вы должны знать. Возможно ли, чтобы...
– Он в здравом уме так же, как и вы, Силия, – не спеша произнес я.
– Тогда ему следовало бы знать, что никто не ходит по барам в такой момент. Как же вы могли предлагать ему это?
Она выпалила в меня этот вопрос с таким злобным торжеством, что я совершенно потерял над собой контроль.
– Если бы вы не собирались выбросить вещи Джесси, Силия, я бы всерьез задумался над вашим вопросом!
Это было очень опрометчивое заявление с моей стороны, и я тут же о нем пожалел. Не успел я и глазом моргнуть, как Чарли промчался мимо меня и так крепко схватил Силию за руки, что она не могла пошевелиться.
– Ты посмела войти в ее комнату? – закричал он вне себя от ярости и принялся трясти ее изо всех сил. – Говори!
И, прочитав ответ на ее испуганном лице, он вдруг отпустил ее руки, словно его что-то обожгло, да так и остался стоять там, ссутулившись и поникнув головой.
Силия протянула к нему руку, в надежде как-то его успокоить.
– Чарли, – захныкала она, – неужели ты не понимаешь? Когда ты видишь вокруг себя ее вещи, это вызывает у тебя беспокойство. Я только хотела помочь тебе.
– Где ее вещи?
– У лестницы, Чарли. Там все.
Он стал спускаться вниз по лестнице в прихожую, и я почувствовал, что по мере того, как удалялся звук его неуверенных шагов, мое сердце билось все ровнее и ровнее. Силия обернулась и посмотрела на меня – в ее глазах была такая дикая ненависть, что меня охватило отчаянное желание немедленно выбраться из этого дома. Я взял свои вещи с кровати и направился было к двери, но Силия преградила мне путь.
– Вот видите, что вы натворили? – хрипло прошептала она. – Теперь мне снова придется собирать и упаковывать их. Это довольно утомительно для меня, но придется заняться этим еще раз – и все из-за вас.
– А вот это уж дело ваше, – холодно произнес я.
– Нет, ваше, – сказала она. – Ваше, старый дурак! Ведь это, кажется, вы были вместе с ней, когда я...
Резким движением я опустил свою трость ей на плечо и почувствовал, как она содрогнулась.
– Как ваш адвокат, Силия, – произнес я, – советую вам болтать языком только во сне, когда вы не несете никакой ответственности за то, что говорите.
Она не вымолвила больше ни слова, но я все же позаботился о том, чтобы она на всякий случай находилась в поле моего зрения до тех пор, пока я снова ни очутился на улице.
От Борэм-хауза до гриль-бара Эла Шарпа было всего несколько минут ходьбы, и я довольно быстро преодолел это расстояние, наслаждаясь чистым морозным воздухом, обжигавшим мое лицо. Эл в одиночестве стоял за стойкой бара и сосредоточенно протирал стаканы; когда же он меня заметил в дверях, то, радостно приветствуя, произнес:
– Веселого Рождества, адвокат!
– И вам того же, – ответил я, наблюдая за тем, как он ставит на стойку сулящую успокоение бутылку и пару стаканов.
– Вы точны, как часы, адвокат, – проговорил Эл, разливая в стаканы что-то крепкое. – Я как раз вас и поджидал.
Мы выпили друг за друга, и Эл, перегнувшись через стойку бара, доверительно спросил:
– Прямо оттуда?
– Да, – кивнул я.
– Чарли видели?
– И Силию, – проговорил я.
– Ну, меня этим не удивишь, – сказал Эл. – Я тоже видел ее – она ходит за покупками мимо меня. Бежит, голова опущена, в черной шали, словно что-то ее гонит. Мне кажется, она вся в мыслях о том, что произошло.
– Похоже, вы правы, – проговорил я.
– Но Чарли, он же совершенно один. Никогда не видел его здесь вообще. Вы ему передали, что мне хотелось бы его как-нибудь увидеть?
– Да, передал, – ответил я.
– И что же он?
– А ничего. Силия сказала, что ему не стоит приходить сюда, пока он в трауре.
Эл тихо и выразительно присвистнул и покрутил пальцем у виска.
– Скажите, – произнес он, – вы считаете, что их можно спокойно оставлять вдвоем в одном доме в таком состоянии? Я хочу сказать, что, судя по тому, как обстоят дела, и по тому, как себя чувствует Чарли, могут возникнуть новые неприятности.
– Похоже, сегодня вечером так оно и было какое-то время, – сказал я. – Но потом все улеглось.
– До следующего раза, – заметил Эл.
– Я буду рядом с ними.
Эл взглянул на меня и покачал головой.
– Ничего не меняется в этом доме. Ничегошеньки. Вот почему можно наперед знать все, что вы скажете. Вот отчего я нисколько не сомневался, что вы будете стоять вот здесь примерно в это время и говорить со мной об этом.
Я по-прежнему остро ощущал запах тлена, и я знал, что пройдет много дней, прежде чем он выветрится из моей одежды.
– Это тот день, который я хотел бы вычеркнуть из календаря на много лет вперед, – заметил я.
– И оставить их один на один со своими проблемами. Так им и надо.
– Они не одни, – произнес я. – С ними Джесси. Она всегда будет с ними, пока дом и все, что в нем, не исчезнет.
Эл нахмурился.
– Это, конечно же, самое странное событие, которое когда-либо происходило в этом городе. Дом погружен в темноту, она носится по улицам, словно что-то ее гонит, он лежит в своей комнате, заточив себя в четырех стенах, вот уже... – когда это случилось с Джесси, адвокат?
Посмотрев немного в сторону, мимо Эла, я мог видеть в зеркале у него за спиной отражение своего собственного лица – раскрасневшиеся щеки, тяжелый подбородок, скептический взгляд.
– Двадцать лет назад, – услышал я свой голос. – Как раз сегодня ровно двадцать лет.