Сэр Эдмунд рассматривает Брайди, но до конца он не разубежден. Она удобно устроилась у пылающего камина в его кабинете. В одной руке трубка, в другой – херес. Сэр Эдмунд уверен, что Брайди из тех людей, которые умеют воспользоваться даже малым благоприятным шансом. Личность она прелюбопытнейшая, и сэр Эдмунд заинтригован. Перед ним симпатичная женщина в фиолетовом платье из дорожного твила. Чуть полноватая, что совершенно ее не портит. Для такой комнаты одета она слишком тепло: ее лицо блестит от пота. В сочетании с пышной грудью, обтянутой шерстяной тканью, оно делает ее похожей на аппетитный сочный пудинг. Ее потрясающе безобразный капор, теперь сморщенный, ощетинившись перьями, сушится у камина. Она отказалась отдать его на милость дворецкого. Хотя дворецкий и сам не горел желанием брать его в руки. Если капор оживет, думает сэр Эдмунд, придется усмирять его кочергой.
Без своего капора Брайди Дивайн куда больше радует взор.
Рыжие волосы, что выглядывают из-под вдовьего чепца, наверняка густые и в отблесках пламени камина кажутся огненными. Когда она поднимает на него свои болотно-зеленые глаза, воображение рисует ему ветреных дриад, резвящихся на поляне в пятнах света и тени.
Можно ли ей доверять?
– Вас запросто можно принять за привидение, миссис Дивайн, – улыбается сэр Эдмунд. – Есть в вас что-то потустороннее, эфемерное.
Руби, притулившийся у книжного шкафа, едва не прыскает от смеха.
Сердито глянув на него, Брайди разглаживает юбки на своих крепких округлых коленях.
– Сэр Эдмунд, уверяю вас, я не привидение.
Тот пристально смотрит на нее, она отвечает ему столь же пронизывающим взглядом. В какие глубины способны проникнуть эти разбойничьи глаза: в его разум, да, или в его душу?
Да поможет ему Бог!
А Брайди видит только, что сэр Эдмунд – высокий мужчина с меланхоличным взором и пышными бакенбардами. Элегантный, но несколько потрепанный. Кабинет его такой, каким и должен быть: обит деревянными панелями, с кожаной мягкой мебелью, пропитан сигарным дымом – воплощение аристократизма и незыблемости. А вот человек, которому он принадлежит, неуравновешен. Он подобен редкой старинной вазе, которую разбили, плохо склеили и, фактически бесполезную, поставили пылиться на столик в углу.
– Доктор Харбин ввел меня в курс дела, – начинает Брайди. – Но я, вы уж простите мое сравнение, располагаю одним скелетом, без плоти. Мне нужно задать вам несколько вопросов, сэр.
Сэр Эдмунд – обычно в этот вечерний час он прогуливается меж газонами, сует ладони под колени, чтобы не начать ходить ходуном.
– Спрашивайте, миссис Дивайн.
– Сэр, у вас есть враги?
– Нет, мэм.
– И вы в этом убеждены?
– Абсолютно, – отвечает сэр Эдмунд – с сомнением в лице.
– У вас есть предположения, кто мог бы похитить Кристабель?
Сэр Эдмунд качает головой.
– Вы уверены?
Сэр Эдмунд кивает, но отнюдь не уверенно.
– Сэр, я должна задать вам вопрос, на который отказался ответить мне доктор Харбин. Почему вы скрывали ото всех свою дочь?
Сэр Эдмунд медленно поднимается на ноги. Подходит к окну. Его ждет розарий, и искусственные руины, и сад, и дорога за ним. Сегодня вечером он будет долго гулять. Сон настигнет его только на рассвете. Или вообще не настигнет.
– Я боялся, что это случится.
– Вы боялись, что вашу дочь похитят?
– Да.
– Почему, сэр Эдмунд? Почему вы этого боялись?
Баронет смущен, растерян.
– Доктор упомянул, что ваша дочь – не совсем обычный ребенок. Не могли бы вы уточнить, какие у нее особенности?
– Это… скользкая тема, – уклончиво отвечает сэр Эдмунд.
Брайди с трудом сохраняет терпение.
– Сэр Эдмунд, если Кристабель похитили из-за ее необычности, значит, вы просто обязаны просветить меня. Не исключено, что это поможет мне найти и вернуть вам вашу дочь.
– По поводу Кристабель, мэм, – вздыхает сэр Эдмунд, – я не могу вас просветить.
Брайди ставит бокал на стол и останавливает на баронете суровый взгляд.
– Тогда попробуем зайти с другой стороны. Сэр, почему вы послали за мной, а не обратились в местный полицейский участок?
Баронет краснеет, открывает-закрывает рот.
Брайди ждет. Наконец:
– Кристабель способна заставить человека вспоминать.