— Видел миссис Карро и Смита.
— Этих двух? — Инспектор вскочил со стула.
— Вот это уже лучше,— усмехнулся Эллери.— Ты снова похож на самого себя. У них была секретная встреча, и они уверены, что их никто не видел. Миссис Карро что-то потребовала от Смита. Смит отказался, но она ему что-то сказала, что выбило у него почву из-под ног. Тогда он, как ягненочек, отдал ей то, что она требовала. Она порвала это на кусочки и выбросила. Это был чек на десять, тысяч долларов, подписанный Мари Карро. Я собрал кусочки, и они у меня в кармане.
— Господи Боже мой! — Инспектор начал бегать по комнате.
— Я полагаю, продолжал Эллери,— это объясняет очень многое; почему Смит так торопился покинуть гору в ту ночь, когда мы его встретили, почему он так боялся встретиться лицом к лицу с миссис Карро, когда был вынужден вернуться, почему они встретились тайно сегодня в полдень. Совершенно ясно, речь идет о шантаже.
— Конечно, конечно.
— Смит приехал сюда, выследив миссис Карро, сумел увидеть ее наедине, а может быть, и в присутствии Энн Форрест, и вытянул у нее десять тысяч долларов. Не удивительно, что он хотел поскорее убраться отсюда. Но когда случилось убийство и мы появились на сцене, в ситуации, когда никто не может отсюда уехать, дело приняло совсем другой оборот. Ты понимаешь?
— Шантаж...— пробормотал инспектор.— Это, вероятно, из-за мальчиков...
— А из-за чего же еще? До тех пор, пока факт, что она является матерью сиамских близнецов, оставался неизвестным, она готова была заплатить любую сумму, чтобы заткнуть Смиту рот. Но теперь, поскольку совершено убийство, неизбежно следствие, и когда дороги будут открыты, на место преступления явится официальная полиция, значит, вся история всплывет наружу. Ну какой же смысл платить мистеру Френку Смиту за молчание? Совершенно естественно, она нашла в себе достаточно мужества, чтобы потребовать у него назад чек. Смит все понял, вернул его, вот и все.
— Хотел бы я знать...— начал инспектор.
— О, тут масса вариантов,— сказал Эллери,— Но все это не так уж важно. Есть еще кое-что. Я много думал и пришел к определенному заключению. Разреши мне изложить тебе все?
— Насчет убийства?
— Да, совершенно верно, насчет убийства.
Напуганное огнем и сильно потрепанное общество после скудного обеда — консервированный тунец, консервированные сливы и вялые помидоры — собралось в игровой комнате. Никогда в жизни Эллери не приходилось встречать такой вымазанной йодом и залепленной пластырем компании. Но душевные раны были гораздо более глубокие, они зажгли отчаянием их глаза. Даже близнецы приуныли.
Инспектор резко сказал:
— Я пригласил вас по двум причинам. Во-первых, чтобы получить от вас отчет, а о втором я вам расскажу позднее. Итак, нашел ли кто-нибудь хоть что-то?
Жалкое выражение лиц послужило ему ответом.
— Ладно. Значит, нам ничего не остается, как только сидеть и ждать. Тем временем,— продолжал инспектор,— я хотел бы напомнить вам, что положение ничуть не изменилось: в доме находится труп и его убийца.
Эллери заметил, что большинство, если не все, совершенно забыли об этом. Угроза собственной жизни изгладила из памяти это печальное событие. Теперь снова вернулась прежняя напряженность, что сразу отразилось на лицах присутствующих. Смит сидел неподвижно, Энн Форрест бросила предостерегающий взгляд на миссис Карро. Марк Ксавье нервно разломил пополам сигарету, черные глаза миссис Ксавье заблестели, близнецы начали дышать чаще, доктор Холмс побледнел, а миссис Карро комкала носовой платочек.
— Будем надеяться на лучшее. Этим я хочу сказать, что убежден: нам удастся спастись. Следовательно, мы должны продолжать жить так, как будто нет никакого пожара, а просто по непредвиденным обстоятельствам задерживается приезд официальных властей. Вы меня поняли?
— Старый трюк,— сказал Марк Ксавье.— Полагаю, собираетесь подвергнуть нас пыткам? Почему вы не хотите признаться, что зашли в тупик, что кто-то одурачил и вас, и нас? А вы притворяетесь, будто что-то знаете, чтобы заставить кого-то из нас выдать себя.
— А мы,— проговорил Эллери,— вовсе не блуждаем в темноте, старина, совсем нет. Мы знаем.
Лицо Марка Ксавье медленно зеленело.
— Вы знаете?
— Я вижу, вы стали менее самоуверенным,— протянул Эллери.— Папа, я думаю, мы понимаем друг друга? А-а-а, миссис Уири, входите и вы, Боуне.
Экономка и Боунс в нерешительности стояли на пороге.
— Входите, входите, люди добрые,— продолжал Эллери.— Вот теперь мы в полном сборе. Садитесь, так будет лучше.
Инспектор облокотился на один из столиков для бриджа, поочередно вглядываясь в лица, и начал:
— Вы помните, что мистер Квин расстроил недурненький план, который ставил целью обвинить миссис Ксавье в убийстве ее мужа. Факты были подтасованы, и убил доктора Ксавье тот, кто их подтасовал. Вы помните это?
Несомненно, они помнили. Миссис Ксавье опустила глаза и побледнела, а все остальные быстро взглянули на нее и отвернулись. Глаза Марка Ксавье были почти закрыты, так внимательно, прищурившись, смотрел он на инспектора.
— Сейчас мы хотим устроить вам испытание.
— Испытание? — переспросил доктор Холмс.— Я бы сказал, инспектор...
— Помолчите, доктор. Я сказал — будет испытание, значит, будет. К тому времени, когда все закончится и дым рассеется,— продолжал он мрачно,— этот мужчина будет в наших руках или...— добавил он после некоторой паузы,— ... женщина. Нам неважно кто, лишь бы это был настоящий преступник.
Никто не ответил, глаза всех были прикованы к его суровому лицу.
Затем вперед выступил Эллери, и все глаза переключились на него. Инспектор подошел к одной из открытых дверей.
— Револьвер,— резко сказал Эллери и протянул руку к отцу.
Инспектор вытащил револьвер с длинным дулом, который они нашли на полу в кабинете доктора Ксавье, открыл его, осмотрел пустые камеры, закрыл и молча подал Эллери. Задыхаясь от волнения, все наблюдали за этой процедурой.
Эллери взял оружие, подвинул стол, поставил стул позади стола так, чтобы лицо сидящего на стуле было обращено ко всем остальным.
— Теперь представьте себе,— сказал он,— что это кабинет доктора Ксавье. Это его стол и его стул. Ясно пока? Отлично! — Он помолчал.— Мисс Форрест!
Девушка вздрогнула, как от удара хлыстом. Глаза расширились от испуга. Доктор Холмс протестующе приподнялся и опять сел, наблюдая прищуренными глазами.
— Я? Я?
— Да, вы. Встаньте, пожалуйста.
Она повиновалась, держась за спинку стула.
Эллери пересек комнату, положил револьвер на рояль и вернулся к столу.
— Ну, что? — прошептала девушка, бледнея.
Эллери сел.
— Я хочу, чтобы вы, мисс Форрест,— сказал он небрежным тоном,— разыграли сцену убийства.
— Р-разыграла сцену у-у-убийства?
— Пожалуйста, представьте себе, что я доктор Ксавье. (Несомненно, вы были бы рады, если бы это было так.) Я хочу, чтобы вы вышли в коридор через дверь, что позади вас. Когда я подам сигнал — пожалуйста, войдите. Вы будете находиться чуть правее меня лицом ко мне. Я — Ксавье. Я буду сидеть за столом, раскладывать пасьянс. Когда вы войдете, подойдите к роялю, возьмите револьвер, встаньте ко мне лицом и нажмите на курок. Револьвер не заряжен. Понимаете?
Смертельно побледневшая девушка пыталась говорить, ее губы дрожали. Она молча кивнула и вышла из комнаты через дверь, которую ей указал Эллери. Дверь за ней захлопнулась. Инспектор, стоя около дверей, мрачно наблюдал за девушкой. Эллери положил на стол локти и позвал:
— Пора, мисс Форрест.
Дверь медленно открылась, и появилось бледное лицо девушки. Она немного поколебалась, потом вошла, закрыла за собой дверь и одновременно глаза, вздрогнула, затем открыла глаза и осторожно подошла к роялю. Некоторое время она с отвращением смотрела на револьвер, потом схватила его и направила в сторону Эллери, воскликнув при этом: «Но это же нелепо», и спустила курок. Затем она выронила револьвер, упала в ближайшее кресло и разрыдалась.