Королева с большим трудом сдерживает себя.
До нас доносятся крики с улицы:
— Где король!? Мы хотим видеть короля!?
Луи растерянно смотрит то на меня, то на супругу.
— Не ходите к ним! — говорит королева, сдерживая слезы.
Мадам, пора бы унять эмоции! У меня есть доводы посильнее. Я не верю, что вы дура. Прошу вас, ведите себя, как подобает умной женщине!
— Осмелюсь возразить, — говорю я. — Выйти на балкон к народу — самое разумное в сей роковой момент.
Я ловлю гневный взгляд Марии — Антуанетты.
— Неужели вы осмелились толкать своего короля на погибель! — произносит она.
— Действительно, — замечает Луи. — В меня могут выстрелить.
— Не беспокойтесь, Ваше Величество, я буду сопровождать вас, — обещаю я.
Крики с улицы усиливаются. Король соглашается.
Я, Луи XVI, король французов, в сопровождении моего верного Лафайета выхожу на балкон. Предо мной открывается огромная толпа. Они кричат мне, машут руками. Многие вооружены. Тысячи лиц устремлены на меня. Мне кажется, что я смотрю на море, на широкое волнующееся море.
Мне становиться немного страшно. На миг толпа стихает.
И тут я слышу крики:
— Да здравствует король! Ура Луи!
Мое лицо расплывается в улыбке. Французы любят меня! Стоило мне только показаться, как народ выразил свою радость. Разве можно поверить, что эти люди ненавидят своего короля!
Именно в этот момент я чувствую себя королем! Настоящим королем французов!
— Короля в Париж! — слышу я. — В Париж! Король должен ехать в Париж!
Неужели это так необходимо?
Я, Мария — Антуанетта, королева французов, стараюсь унять дрожь.
Чернь требует, чтобы я вышла на балкон. Они меня ненавидят, я это всегда знала.
— Итак, мадам, следуйте за мной, — твердо говорит Лафайет.
— Как, одна на балкон? — взволновано и возмущенно говорю я. — Вы разве не слышите, что они кричат в мой адрес?
— Да, мадам, и все же идемте! — маркиз непоколебим.
Как он упивается моим страхом и беспомощностью! Что мне делать? Плебеи вооружены, они хотят меня убить! Размышлять нет времени, надо идти, надо повиноваться. Как хорошо, что моя мать не видит этого позора!
Я выхожу на балкон, со мной мои дети Луи и Тереза, они придают мне сил. Я стараюсь не смотреть на толпу, я смотрю в небо. В небо затянутое тучами.
Меня сопровождает Лафайет. От его присутствия мне не становиться легче, наоборот, я ощущаю зависимость от него. Этот человек хочет сделать монархов своими рабами и самостоятельно править Францией.
Он обращается к черни:
— Королева очень огорчена тем зрелищем, которое предстало перед ней. Она была обманута. Она обещает не позволять больше обманывать себя, обещает народу любить его и быть ему преданной, как Христос церкви!
Из моих глаз текут слезы, я утираю их рукой. Чернь думает, что я плачу от жалости к ним. Нет, я плачу от стыда!
Лафайет целует мою руку, что вызывает восторг у толпы. Да, он пользуется успехом у черни. Его надо опасаться.
Я слышу крики:
— Боже храни королеву! Ура королеве!
Кажется, опасность миновала.
Я, Светлана Лемус, просыпаюсь. Сколько времени? Я чувствую, что не могу поднять голову от подушки. Мое горло! Его точно сковали. Ясно, я простудилась.
В комнату входит Макс. Он протягивает мне чашу с отваром, который помогает при простуде.
— Как ты узнал, что я заболела? — сипло спрашиваю я.
— Этого следовало ожидать, — улыбается он, — учитывая твою прогулку. Сейчас мы едем в Париж. Там я тебя посажу под замок до полного выздоровления.
— Я быстро поправлюсь! — обещаю я. — Я уже хорошо себя чувствую!
Как доказательство, я сажусь на постели.
Макс качает головой:
— Пойми, я в ответе перед твоей бабушкой. Что она скажет, если ты не поправишься к ее приезду? «Максимильен, что с моей внучкой? Вы возили ее в Лапландию?»
Точно! Даже интонация похожа: спокойно, но с угрозой. Именно так моя бабушка ругает провинившихся. А зачем сразу ехать в Париж?
Макс объясняет мне. Я поняла только то, что король и Собрание переезжают в Париж. У меня сильный жар, поэтому я соображаю еще медленнее, чем обычно.
Ох, надо собираться. А в чем я поеду? В легком платье, что дала хозяйка? Тут на стуле, я замечаю мой костюм. Он полностью вычищен! Невероятно!
— Макс! Спасибо! — восклицаю я.
— Это не мне, а хозяйке, — говорит он. — Ее работа! Собирайся.
Макс выходит из комнаты. Сборы у меня не занимают много времени. Через пять минут я готова.
Опираясь на руку друга, я бреду к карете. Сколько народу! Почти у всех в руках копья, а на копьях куски хлеба. Несколько рыночных торговок восседают на пушках.