Опять эта спокойная холодная манера. А главное, умудряется обосновать все логическими доводами. Задушу!
— Ложь! — перебиваю я.
— Делать заем через столь короткий срок, — продолжает Макс, — значит, вызвать подозрение кредиторов, а это может привести к нежелательным последствиям.
— Но при чем тут поденщица? — я продолжаю бой.
— Действительно, при чем? — соглашается Светик.
Ну, наконец–то! Хоть чуть–чуть начала думать сама!
— Я хочу это выяснить, — говорит Макс. — Осмелюсь предположить, что она приходила делать уборку ко всем подозреваемым.
— Как будто Мирабо не может держать постоянных слуг! — иронично замечаю я.
— Ты как ребенок! — восклицает Макс. — Он может держать постоянного лакея или секретаря! Но содержать других постоянных слуг дороговато. Пойми, люди вроде Мирабо обычно скупы на жалованье.
Я думал, что хоть на это Макс не сможет возразить. Ха, размечтался! Он мне целую речь выдал. Я могу только обиженно надуться. Ну, не умею я спорить! Не получается у меня вовремя привести весомые аргументы, а эмоции бьют через край. Переспорить хладнокровного Максимильена, невозможно. Помню, еще в колледже наши споры проходили и заканчивались одинаково. Я мог только размахивать руками, бросать упреки, а когда понимал, что проиграл, очень сильно обижался. Я и сейчас обижен.
Подумать только, я считал Макса благородным человеком! А он ради своих целей готов обвинить невиновного человека в убийстве!
— Ты можешь мне помочь доказать невиновность Мирабо, — говорит Макс. — Ты организуешь мне встречу с ним?
У меня моментально меняется настроение. Я киваю. Мои губы расплываются в улыбке.
— Когда угодно! — восклицаю я. — Так вот о чем ты говорил! Ты не хочешь, чтобы злопыхатели обвиняли Мирабо! Прости, друг, я сгоряча решил, будто ты собираешься приклеить великому оратору убийство
— Как ты мог подумать такое! — укоризненно говорит Светик. — Ты обвинил нашего друга в зависти! Как некрасиво с твоей стороны!
Она права. Как я мог так плохо думать о Максе!? Я вот–вот заплачу от стыда. Я очень плохой друг. Настоящий друг доверят своим друзьям…
Вопрос Светик прерывает мои мысли.
— А что с мсье Морьесом? Похоже, он уже принял яд.
— Увы, да, — отвечает Макс. — Бедняга обречен.
Эта новость встряхивает меня. Не время ныть.
— Нам надо начать расследование! — говорю я. — Начнем с Мирабо.
— Нет, Камилл, твоего великого друга мы оставим напоследок, — говорит Макс.
— Ну, пошли! — я вновь готов к бою.
— Подожди… Лучше отложить это до завтра, — возражает он.
Он как всегда прав. Просто поразительно!
— Пожалуй, мне пора, — говорю я. — Вечером я иду к Мирабо.
Я прощаюсь с друзьями. Вскоре увидимся. Мирабо обрадуется, когда узнает о том, что за его доброе имя готовы бороться. Пусть он не боится клеветников, готовых обвинить его в убийстве. А я буду гонцом доброй вести!
Я, Макс Робеспьер, остался наедине со Светик.
— Как хорошо ты убедил Камилла в своем желании помочь Мирабо! — восхищается она.
— Спасибо, милая. Просто мне не хотелось смотреть на его истерику, — поясняю я.
— Камилл все разболтает Мирабо, — говорит Светик.
— Что ж, пускай. Он избавит меня от трудов объяснять самому, — улыбаюсь я. — Меня также интересует девушка, что упала в обморок.
— Пьеретта Шабри? — переспрашивает Светик. — При чем тут она?
— Она дала конфету Планш, — говорю я. — Она могла насыпать яд.
Светлана вздрагивает.
— Зачем ей это делать? — удивленно спрашивает она.
Я поясняю:
— Мадемуазель Шабри потеряла сознание, когда Планш сказала: «Морьеса хотят убить». Возможно, девушка была влюблена в Морьеса, а он ее отверг или…
— Нет! — восклицает Светик. — Пьеретта не способна на убийство!
— Возможно, — соглашаюсь я. — Но надо учесть все факты.
Светлана кивает. Эта версия явно не вызывает у нее согласия.
— Кстати, как прошла твоя вчерашняя речь в Собрании? — интересуется она.
Мне остается только вздохнуть:
— Ох, и не спрашивай. Это был полный провал. Меня никто не слушал, из–за шума я даже сам не слышал своих слов. Однако я произнес речь до конца.
— Ты молодец! — восклицает Светик. — Меня поражает твоя смелость. И не только меня. Многие удивляются, как ты можешь сохранять спокойствие в таких ситуациях. Камилл, например, давно бы расплакался и убежал. А когда ты готовишь речь, которая противоречит доводам всех остальных, мне даже страшно за тебя!