Я вспоминаю слова Мирабо: «Этот человек далеко пойдет…». К черту Мирабо! Ему отовсюду мерещатся политические гении.
Нет, я это так не оставлю! Не позволю аррасскому болвану отнять у меня такую женщину! Я не считаю его соперником в политике, неужели он может стать моим соперником в любви!
Я, Мадлен Ренар, сижу, положив голову на руку, пытаюсь унять волнение. Я вся дрожу.
— Мадлен! — голос Барнава приводит меня в чувства.
— Антуан! — улыбаюсь я. — Прошу вас!
Я жестом велю лакею открыть дверцу кареты. Антуан выглядит довольно мрачным. Я бы даже сказала обиженным.
— Мадлен, я бы хотел знать, что вас связывает с этим человеком? — спрашивает он.
— Мсье Робеспьер, — непринужденно говорю я, — мой старый друг.
— Весьма странно, что вы водите дружбу с такими людьми, — холодно произносит Барнав.
Он меня ревнует. Рано! Я могу его упустить. Сейчас никаких подозрений быть не должно.
— Этот тип всеобщее посмешище Собрания! — продолжает Барнав. — Его никто не слушает! Его прозвали Аррасской свечой за глупый пафос. Он — дурак!
Поумнее тебя! Нет, нельзя так говорить. Нужно немедленно задобрить Барнава.
— Антуан, — я кладу ему руку на плечо. — Неужели вы такой красивый, умный, влиятельный ревнуете меня к подобному человеку! Вы видели, как он одет? Разве дама вроде меня может опуститься до такого?
— Я все о вас знаю, в Артуа у вас был бурный роман! — говорит Барнав.
— Тогда он был судьей и адвокатом. Да и костюмы у него были поновее и получше, — отмахиваюсь я. — А теперь… Все в прошлом… Зачем мне голодранец…
— Но он поцеловал вас!
Барнав не унимается. Меня это начинает злить. Пора бы унять его.
— Я не могу вникнуть в смысл ваших слов! — восклицаю я. — Неужели моя личная жизнь вам столь интересна. Ваши подозрения оскорбительны! Приписывать мне роман с уродцем из Арраса!
Барнав тут же замолкает. Понимает, что пока я ему не принадлежу. Ничего… потерпи, мой друг. Похоже, красавчик Антуан серьезно взялся за меня. Можно переходить к решительным действиям. Теперь он не убежит. Я вижу, он уже боится меня потерять.
Играть нужно тонко. Я, Мадлен, это знаю. Он сам сделает первый шаг. Сделает сегодня, я это чувствую…
Экипаж останавливается у моего парижского дома.
Мы проходим ко мне в комнату. Завязывается разговор о политике. Мои слова явно не интересны. У Антуана совсем другое на уме. Я это вижу, но продолжаю вести деловую беседу. Я задаю вопросы, ответ на которые очевиден каждому.
— Вы думаете, что Лафайет поддерживает монархию? — спрашиваю я.
— Я уверен. Однако он хочет привить Франции идеалы революции.
Антуан отвечает неохотно. Он внимательно смотрит на меня. Наши лица совсем рядом. Я делаю вид, что не замечаю его намеков.
Как ни в чем не бывало, я продолжаю:
— А Мирабо…
— Мирабо все равно, лишь бы платили побольше! — отвечает Барнав, даже не дослушав мой вопрос.
Он обнимает меня за талию. Я спокойно убираю его руки.
— А вы? — спрашиваю я.
— А я хочу забрать у аррасского типа его преимущество! — говорит он.
Барнав целует меня. Далее следует поток признаний в любви. Ох, красавчик Антуан, на кой черт мне твоя любовь? Ты меня любишь? Ха! Да, я тебе нравлюсь, даже очень! Но это не любовь! Сколько слов! Сколько фальшивых слов. Ты не на трибуне, мой друг! А Макс… Опять Макс! С Максом поговорю завтра.
Антуан продолжает целовать меня… Его поцелуи… они не вызывают у меня никаких чувств, никаких эмоций…
Я решаю сделать рискованный ход.
— Постойте, — говорю я, отстраняя Антуана.
Он удивленно смотрит на меня.
— Я не хочу быть игрушкой, — гордо произношу я. — Моя мечта, чтобы вы видели во мне друга, соратника! Я хочу, чтобы вы мне доверяли…
Я опускаюсь перед ним на колени.
— Умоляю, оставьте меня! Роль простой любовницы так унизительна! — я утираю слезы.
Он ласково поднимает меня за плечи.
— Всей душой готов стать вашим другом! — восклицает Антуан. — Я счастлив принять вашу дружбу… Но не стоит забывать о чувствах…
Барнав уверенно обнимает меня.
Все идет по плану. А теперь, мой друг, только попробуй скрыть от меня свои тайны…
Я мадам Гонди. Мне 26 лет. Я хозяйка этого дома.
Я счастливая женщина. У меня прекрасный любящий муж, хороший дом, достаток. Я очень люблю своего супруга. Жан — Пьера нельзя назвать красавцем, а его несколько суровый вид может испугать многих. Увы, жизненные невзгоды наложили печать на это лицо. Однако взгляд остался живым и приветливым.