Я соглашаюсь. Но не только от страха. Пусть тетки послушают о Робеспьере, пусть знают!
— Ну и славненько! — хлопает в ладоши Теруань. — Малая, жду тебя завтра в час дня. Адрес тут.
Она достает из декольте небольшую пачку листков, дает мне один из них. Это объявление об открытии кружка, такие листки обычно раздают прохожим. Теруань хочет еще что–то сказать, но ее зовут. Прибыл еще какой–то важный тип, мечтающий с ней познакомиться. В мыслях я желаю ему крепкого здоровья.
Я, Анна Теруань, просто поражена. Я не такой представляла Светлану в общении. Хм… она невольно вызвала у меня симпатию. Черт!
Как она мило болтает с Полем, как улыбается! Тут уж меня берет досада. Тип, шепчущий мне на ухо непристойности, усиливает мое раздражение. Сейчас я тебе устрою праздник, малая. Посмотрим, как ты начнешь возмущаться. Сыграем в игру.
Я достаю пистолет из–за пояса и целюсь в бокал, который держит девчонка.
Я, Светлана Лемус, беседую с Полем. Вдруг бокал в моей руке разлетается на осколки, я вскрикиваю. Брызги красного вина заливают мой бежевый костюм, я чувствую боль в пальцах, я порезалась об осколки разбитого стекла.
Я слышу смех. Это смеется Теруань. Я тоже начинаю смеяться, хотя мне хочется заплакать и убежать. Поль испуганно и удивлено смотрит, то на меня, то на нее.
— Как вы меня напугали! — смеясь, говорю я.
Я достаю платок и утираю пальцы.
— Как вы метко стреляете! Я так не умею! Да что там я! Не каждый гвардеец так умеет! — я рассыпаюсь в комплементах.
Теруань демонстративно сдувает дым с пистолета.
Платок я держу в руке, вроде бы удалось унять кровь. Надеюсь, никто не заметил. Порезы вроде бы не сильные. Я обматываю их платком и надеваю перчатки.
— Спасибо, малая, — говорит она. — Молодец, оценила шутку! Ты — наш человек! Это аристократки начинают возмущаться и скандалить, некоторые ревут, а ты молодец!
Я улыбаюсь, скандалить и реветь в этой ситуации — самоубийство! Я, конечно, имею дар выглядеть глупо, но не до такой же степени. Однако чутье мне подсказывает, проверку мне устроили не просто так. Я не нравлюсь Теруань, это очевидно. А она мне тоже. Какой–то ученый сказал: обстоятельства влияют на впечатления, которые складываются у нас. Если бы не обстоятельства, возможно, мы бы подружились.
Я, Анна Теруань, поражена. Светлана действительно тонкая штучка. Довольно умна, выдержала испытание. Ничего, у меня есть другой план. Ты проиграешь эту партию, проиграешь.
Посмотрим, как метко ты стреляешь.
Анна Теруань подходит ко мне, Светлане Лемус.
— Слушай, малая, — говорит она — Попробуй, может у тебя получится?
Она протягивает мне пистолет.
— Что вы! — улыбаясь, отказываюсь я. — Я могу кого–нибудь покалечить!
Гости с любопытством смотрят на нас.
— Нет, мишенью будет портрет короля Людовика XV — самого распутного короля всех времен и народов! — с хохотом заявляет Теруань.
Я, конечно, не роялистка, но стрелять в безвинного деда нашего короля Людовика XVI мне как–то не хочется. Но отказаться нельзя, компания подобралась довольно радикальная.
Я понимаю, единственное, что я могу сейчас сделать — здорово опозориться. Похоже, у меня это получится великолепно.
— Я не знаю, с какой стороны стреляет пистолет, — шучу я.
Гости хохочут, Теруань громче всех.
— Неприятный тип, — говорит Поль, кивая в сторону портрета.
Ему легко говорить, ведь этот король для него чужой. А мне тяжело, каким бы гадом он ни был, все–таки наш, родной.
— Чем тебе он не угодил? — спрашивает его один из гостей.
— Этот король отверг нашу императрицу Елизавету, когда ему прочили ее в невесты. Тогда она была юной царевной! — говорит Поль.
— Ей повезло! С Луи Развратным ей никогда бы не стать великой правительницей, — отмечает Теруань. — От таких типов, нам, женщинам, одни страдания!
Тут, пожалуй, она права.
— Ну же, стреляй! — приказывает Теруань.
Я смотрю ей в глаза и вижу вызов. Она видит во мне соперницу. У меня нет выбора.
— Думаыю, мадемуазель Лемус не стоит сейчас заниматься стрельбой, — говорит Поль.
Он протягивает руку, чтобы забрать у меня оружие.
— Поль, все хорошо, — улыбаясь, говорю я.
Я беру пистолет (тяжеленная штуковина) в обе руки, направляю его на портрет. Жаль, что у меня не четыре руки, я бы заткнула уши. В этом момент я хочу стать индийской богиней Кали. Зажмурившись, я спускаю курки. Сильная отдача больно ударяет по запястьям, я вскрикиваю. Запах пороха вызывает у меня кашель. От боли я роняю пистолет и опускаюсь на колени, прижимая руки к груди. Из моих глаз текут слезы.