Так и сейчас. Не прошло и пятнадцати минут, как мне приносят отличный паштет, горячие булочки и шоколад. За посудой обещали зайти утром. Это, конечно, хорошо, но часто их услугами пользоваться нельзя. Они быстро начинают поднимать цену.
Поль принимает поднос и расплачивается. Мне стыдно, но спорить нельзя. К счастью, много с него не взяли. Новый человек, к тому же иностранец.
Я, маркиз Лафайет, как обычно, провожу вечер в кругу семьи. Мне докладывают о визите герцога Орлеанского.
— Извини, Адриена, — говорю я супруге. — Думаю, беседа с герцогом будет недолгой.
Супруга кивает. Она уже привыкла. Мне очень совестно перед Адриеной и детьми, я уделяю им так мало времени.
Герцог Орлеанский настроен весьма решительно. Наверняка недавно беседовал с Мирабо.
— Я принял решение остаться во Франции, — говорит герцог.
Так я и думал. Ничего, я смогу его переубедить. Нужно быть резче.
— Ваше право, герцог, — говорю я. — А вы не боитесь разоблачений?
— Маркиз, не надо лжи! — восклицает Орлеанский. — Ваша цель устранить меня очевидна! Похоже, вы пренебрегли своим благородством и опустились до интриг.
— Я бы попросил вас оставить беспочвенные обвинения, — спокойно говорю я. — Похоже, мне придется все сказать вам на прямоту…
— Сделайте одолжение! — усмехается герцог.
— С удовольствием, — киваю я. — Ведь вы — главный подозреваемый в организации мятежа. Меня терзают мысли, что подозрения вполне обоснованы. Как вам известно, я взял на себя ответственность за охрану Их Величеств…
Пыл герцога быстро остывает.
— Черт с вами, — говорит он. — На днях я отправляюсь в Лондон. У меня есть дипломатическая миссия. В Лондоне я постараюсь раскрыть организаторов беспорядков.
— Никто в них не был заинтересован больше, чем вы, — сурово говорю я, — и никто другой не скомпрометировал себя в них больше вас. Если бы у меня были веские доказательства вашей причастности, я уже приказал бы арестовать вас.
Я тверд и непоколебим. Орлеанский напуган. Теперь его не переубедит даже Мирабо.
12 ОКТЯБРЯ, понедельник
Я, Светлана Лемус, встала рано. Боль в запястьях вроде бы утихла. Пытаюсь писать, бесполезно, рука быстро устает и начинает болеть. Что ж, повод отдохнуть. Интересно, как я объясню это Максу. Хм… у него много дел. Вряд ли мы сегодня увидимся.
В дверь стучат. Наверно, за посудой. Я открываю и вижу… Анну Теруань.
— Проходите, — говорю я.
А у самой дрожат колени. Она мне улыбается, явно настроена дружелюбно. В руках у нее небольшая коробка.
— Привет! — говорит Теруань. — Я пришла тебя проведать. Руки не болят?
Удивительно, такая забота, как будто не она виновница моих страданий.
— Все хорошо, — говорю я. — Очень рада вас видеть!
— Взаимно, — кивает она. — А это тебе, сладкоежка!
Она протягивает мне коробку, а там два пирожных. Я удивлена, начинаю ее благодарить.
Теруань виновато смотрит на меня.
— Прости, — говорит она. — Я была не права. Это подарок в знак примирения.
Ее слова звучат искренне. Я знаю, такие люди не могут притворяться. Я улыбаюсь.
— Я не сержусь на вас, — говорю я.
— Хорошо, — она легонько хлопает меня по плечу. — Я рада.
— Вам чай, кофе? — спохватываюсь я.
— Нет, я уже ухожу, — говорит Теруань. — Еще раз извини. Не забудь про мой дамский кружок.
Она уходит. Я принимаюсь за пирожные. Они очень хороши. Я быстро простила Теруань. Удивительно, как легко она остывает.
Я мэр Байи. Мне доложили о визите одного из депутатов собрания. Этот человек давно записался ко мне на прием. Он хочет, чтобы я помог ему в расследовании убийства. Говорят, Морьес был отравлен. Охотно верю. У него было много врагов, и я в том числе. Ловко он вычислил, что при помощи долга я покрыл растрату в городской казне. Да, долг я ему вернул, но алчный Морьес захотел получить больше. Он попросил у меня еще денег за молчание. Если узнают, что я промышлял подобными делишками, мне несдобровать. Но у меня не было такой суммы. А Морьес из тех, кто выполняет свои обещания. Хотя… мне кажется, что виной всему не деньги, а его желание, чтобы я оставил пост мэра. Уверен, компания дельцов уже подыскала более угодного для себя кандидата.
Входит депутат. Мсье как его там… Робе… неважно! А он набирает популярность в народе, и чихать ему на мнение Собрания… Я смотрю на него. Тоже из тех, кто полагается только на свой ум. Уважаю таких!