Плечи Мариан опустились, она ссутулилась и отвернулась к морю, стараясь избежать моего взгляда. Для меня это было хуже всего. Мариан должна уехать с Прескотом. Вот теперь я очень хорошо осознал, что такое одиночество.
Прескоту везло, мы вышли из Хеленсбурга в тумане. У него был явный шанс убраться незамеченным.
Почти все это время мы не разговаривали. Наконец, Мариан вышла из рубки и села впереди на люк, уныло глядя перед собой. Много бы я дал, чтобы проникнуть в её мысли. Прескот устроился на стуле, привинченном на палубе возле столика с картой, и не спускал с меня глаз. Из нас троих он единственный вел себя раскованно и непринужденно.
Тяжелая серебристая волна накатила на "Мингулэй", и он закачался, как чайка, цепляющаяся за гребень. В старое доброе время я предавался бы радостям морского путешествия. Но не сегодня... Усталость от нервного напряжения овладела мной, дуло пистолета вызывало спазм мышц. Но море пыталось меня успокоить. Я все ещё жив и мог надеяться...
Около полудня Прескот нарушил молчание и приказал держаться ближе к берегу. Видны были густые заросли кустарников, спускающиеся к самой воде, пустая проселочная дорога и заброшенная ферма. В море вдавался узкий мыс, покрытый высохшей травой и низкорослыми деревцами. Прескот велел обойти мыс, и мы оказались в тихой закрытой бухточке, довольно глубокой, вполне подходящей для стоянки.
Со стороны берега огромные кущи орешника и березовая роща скрывали нас от любопытного взгляда с дороги, а со стороны моря можно было обнаружить наше судно только подойдя совсем близко. Да, Прескот хорошо знал тайные убежища, в которых можно отсиживаться неделями, не рискуя быть замеченным. Он приподнялся, перекладывая пистолет из руки в руку и не спуская с меня глаз.
- Ладно, - сказал он. - Брось якорь и иди в каюту. Не вздумай дурить, этой штукой я достану тебя и с пятидесяти шагов.
Я прошел на бак и бросил якорь. До берега было рукой подать, вполне можно доплыть, но пришлось бы выбираться на сушу через мелководье и открытый участок, поросший травой. Не хотелось доставлять удовольствия Прескоту пристрелить меня, как кролика на лужайке. В последнюю миг я прыгну на него и заставлю сделать все очень быстро.
Подбадривая себя, я вернулся в каюту.
Мариан оставила свое место на люке и прошла в рубку. Прескот вел себя свободно и раскованно, как хозяин положения.
- Извини, Маклин. Интересно было с тобой познакомиться, но боюсь, пришло время расстаться.
- Нет!
Крик Мариан заставил нас обоих повернуться в её сторону. Она стояла в дверях рубки. Глаза глубоко запали на бледном без кровинки лице. В руках подводное ружья с гарпуном и снятым предохранителем.
- Не дури, Мариан! - раздраженно бросил Прескот. - Маклин знает достаточно, чтобы нас обоих повесили. Из-за него в любую минуту можем ждать в гости полицию. Поверь, другого выхода нет.
- Нет, - голос её звучал решительно. - Я поеду с тобой, только если Рой Маклин уйдет отсюда целым и невредимым.
- Послушай, - Прескот старался сдерживаться. - У меня в Дублинском банке пятьдесят тысяч на чужое имя. Есть паспорта, визы. Завтра вечером мы будем в Дублине, а через пару дней в Южной Америке. С этими деньгами заживем как короли. Но сначала надо избавиться от Маклина.
Мариан оставалась непреклонной.
- Ты не убьешь его, как убил Колина. Слишком много смертей. Он останется жить.
Впервые я видел Прескота растерянным. Зловеще мерцавщее острие гарпуна было нацелено прямо в грудь, и его реакция ничем не отличалась от реакции его головорезов позапрошлой ночью. Он облизнул пересохшие губы, пистолет дрогнул и слегка опустился.
Глубоко вдохнув, я нырнуд ему в ноги.
Прескот это заметил, развернулся и выстрелил. Яркая вспышка - и резкая боль полоснула меня по спине. Упав на палубу, я услышал одновременно два звука: клацанье спущенной пружины и пистолетный выстрел.
Приподняв голову, я увидел, как Прескот в агонии хватается за длинный стальной прут, торчащий из его тела, и падает на палубу. Спина его выгнулась в конвульсиях, пятки забарабанили по настилу, и он затих.
Я рывком поднялся, перегнулся через фальштборт, и меня стошнило. Всю спину пронзала пульсирующая боль, рубашка прилипла к телу. Наконец, мне удалось заползти в рубку. Мариан сидела, прислонившись к нактоузу компаса, прижимая руки к груди. Красное пятно расползалось на её блузке. Увидев меня, она слабо улыбнулась.
- Я думала, он тебя убил. Не волнуйся. Это лучший выход и самый легкий. Действительно легкий.
Я стоял перед ней на коленях. Прикрыв глаза, она тихонько спросила:
- Рой, ты и в самом деле хотел на мне жениться? Правда?
- Да! Даже сейчас!
Она окончательно закрыла глаза и с улыбкой отошла.
Не помню как я снялся с якоря и вывел "Мингулэй" через узкий пролив. В открытом море свежий ветер разогнал последние клочья тумана. Вдруг я увидел размытые очертания полицейского катера. Приступы боли становились нестерпимыми. Я развернул свой катер поперек, качка закружила нас в безумном хороводе, и я потерял сознание...
Очнулся я в палате Хеленсбургской больницы. Комната показалась большой и залитой солнечным светом, а кровать с прохладными мягкими простынями колыбелью младенца. Меня совсем не волновало, сколько времени я там находился. Главное - боль между лопатками немного стихла.
Мильтон, как всегда щегольски одетый, сидел сбоку у окна, а Смайли с блокнотом в руках - по другую сторону кровати. Когда я окончил повествование, то ожидал вспышки гнева, но её не последовало.
- Ну и дурачина ты, Маклин! Я бы никогда не поверил, что ты убил Сканлона, да и сам Прескот не верил, что полиция повесит на тебя это дело. Тактический маневр Прескота, да и только, чтобы выиграть время и убрать лишних свидетелей. А вот теперь тебя можно вполне обвинить в укрытии вещественных доказательств и нападении на полицейского при исполнении.
- Ладно. Все равно поздновато приносить извинения. Не ожидал, что так получится. И куда теперь, в тюрьму?
- Дело закрыто, - довольно мрачно буркнул Мильтон. - Полагаю, мы тебе кое-чем обязаны за разгром банды, так что будем считать, что квиты. Но когда отсюда выйдешь, не суй нос куда не следует, занимайся своим подводным плаванием, а если что эдакое обнаружишь на дне - сразу сообщай!
Он встал и на прощание пожал мне руку. Я повернулся к сержанту Смайли и машинально протянул ему руку тоже.
- Наверное, мне следует помириться со всем личным составом полиции, пока есть такая возможность. Как? Принимаете мои извинения?
Смайли неожиданно улыбнулся и помолодел на добрый десяток лет.
- Кажется, мы оба неверно оценили друг друга, - признал он. Принимается, но с одним условием, что когда поправишься, придешь в наш спортзал, наденешь боксерские перчатки и дашь мне возможность отыграться.
Я рассмеялся.
- Тогда до встречи.
В дверях они столкнулись с девушкой. Золотистые волосы пышным ореолом окружали её голову. Она задавала обычные вопросы о моем здоровье, а потом многозначительно заметила.
- После больницы тебе надо будет отдохнуть, набраться сил. Вообще-то нам обоим нужен отдых.
- Есть какие-нибудь предложения, Элейн?
- Есть. Круиз вдоль западного побережья мимо островов со смешными названиями. Как тебе идея?
- Можешь готовится к отплытию. Я выйду через неделю.
Когда Элейн ушла, я прилег на подушку и закрыл глаза. Шум листьев за окном напоминал прибой, и показалось, что я погружаюсь в морские глубины. Темно-зеленая вода окрашивалась черным. Там из полутемного мира безмолвия, который я любил и ненавидел одновременно, вдруг донеслись звуки "Огней рампы". Мелодия казалась печальнее, чем на самом деле, и напоминала похоронный марш по убитой мечте. Только я начинал понимать, что это чужая мечта.