Саша сидела на влажном тротуаре перед маленькой кофейной точкой, а впереди возвышалась серая громада закрытого музея. Город дремал, потушив огни фонарей. Саша сверилась с браслетом и убедилась, что на дворе стоит такая поздняя ночь, что может считаться ранним утром. Из Сашиной жизни выпал приличный шмат времени который, судя по всему, она провела шатаясь по засыпающим городским улочкам в длинной домашней рубахе и ботинках на голую ногу. Сделав несколько коротких быстрых вдохов, чтобы не разреветься, Саша огляделась.
Цветастая будка кофейни на ночь потушила рекламные надписи, выводя на свои экраны городское телевидение. Сюжет шёл беззвучно, но ползущая внизу строка комментировала быстро сменяющиеся кадры.
Фотку Зимина с траурной лентой в уголке комментировать не требовалась. Саша вцепилась зубами в собственный палец и заставила себя смотреть дальше.
Её фотография была без ленты. Но приписка, что органы правопорядка настоятельно рекомендуют всем, кто располагает информацией о её местонахождении сообщить в ближайшее отделение полиции, заставила сердце судорожно забиться.
Её подозревают в убийстве коллег. И подозревают небезосновательно, учитывая, что они с Аллой наткнулись на тело психолога и сбежали, не дождавшись расспросов. А вчера добрая половина «ЗАСЛОНа» видела, как Саша уходила под ручку с Зиминым.
Браслет нервно тренькнул, выводя на экран сообщение от системы охраны правопорядка. Первый раз Саша получала обрамленную красным надпись, адресованную, обычно, нарушителям. У неё требовали дать разрешение на передачу данных о её местонахождении.
Саша не была сильна в юридических науках, но догадывалась, что разрешение на её отслеживание можно получить либо от неё добровольно, либо через суд. Она судорожно дёрнула браслет, ожидаемо промахиваясь трясущимися пальцами по застёжке. Упорство победило панику и гаджет полетел куда-то в сторону проезжей части.
Саша успела перевести дух, когда над крышами далёких домов разлилось сине-красное сияние.
Дроны летели кучным роем и укрыться от их бдительных механических глаз на безлюдной улице было невозможно. Саша сделала единственное, что смог придумать работающий на износ мозг — рванула к двери музея.
На стене матово чернел прямоугольник старенького биометрического замка и Саша, скорее от отчаяния приложилась к нему ладонью.
Замок подумал, пуская по кайме жёлтый пунктир загрузки, и неожиданно мигнул зелёным. Входная дверь со скрипом подалась внутрь, и Саша нырнула в спасительную черноту коридора.
Чёрный, подсвеченный наклейками с эвакуационным маршрутом, коридор вызвал жуткое чувство узнавания. Которое рассеялось сразу же, как тормозящие датчики движения, заметившие человека, зажгли лампы.
Здание музея дышало старостью и аскетизмом. Выкрашенные неприятной жёлтой краской стены, покоцанное напольное покрытие — это место походило скорее на старое пристанище государственной конторы, чем на хранилище древностей.
Саша прошлась по коридору, дёргая все двери подряд, заглядывая в помещения и всё больше поражалась. На стендах и витринах стояло то, что по её мнению совсем не походило на исторические ценности. Манекены во вполне обычной одежде, устаревшие, но не древние ещё гаджеты, бумажные книги с откровенно бульварным обложками. Корявые, словно ребенком вылепленные глиняные фигурки. На стенах обнаружилось несколько приличных пейзажей, но художественная ценность полотен явно не дотягивала до сохранения на века.
Очередная картина, зацепившая взгляд, погнала по спине табун мурашек.
Ровная тихая гладь реки, сочная кустистая зелень и выводок уток во главе с пёстрым горделиво надутым селезнем. Сердце ёкнуло от щемящего чувства узнавания.
Разум сам дорисовал недостающие детали. Маленькая Саша в застиранном дачном сарафане, вцепившаяся в буханку хлеба. Уголки у буханки отсутствовали, а сама Саша разрывалась между желанием кормить птиц и укусить ещё один маленький разочек. Посмеивающаяся мама. Невысокая, кругленькая, с выгоревшими почти в белый волосами.
Воспоминание было таким ярким, что Сашин нос буквально защекотало запахами свежей выпечки, примятой подошвами сандалий травы и тины от застоявшейся воды.
Виски прошило болью.
Саша зашипела, сжимая ладонями голову и пулей вылетела в коридор.
Хотелось найти выброшенный браслет, набрать мамин номер и задавать совершенно глупые вопросы. Почему Саша не помнит, дорогу до пруда, возле которого она провела всё детство? Почему голову прошивает раскаленным прутом при попытке вспомнить, как она переехала на новую квартиру? И как её — программиста крупной организации — жизнь свела с маленькой студенткой Аллой. Низкой, чуть полноватой, белокурой Аллой.