21
Родофиникин жал Грибоедову руки с чувством. Лицо у него было доброе. - Я проект ваш, Александр Сергеевич, читал не токмо с удовольствием, а прямо с удивлением. Сигары? - указал он на сигары. - Чаю? - спросил он проникновенно и вдруг напомнил старого зоркого кухмейстера. Он позвонил в серебряный колокольчик. Вошел длинный холодный лакей. - Чаю, - сказал Родофиникин надменно. К чаю лакей подал в бумажных кружевах печенье, сахарные фрукты. - Планы ваши, могу сказать, м-м, - Родофиникин жевал фрукты и поглядывал на Грибоедова, - более чем остроумны. Прошу отведать финики. Люблю их, верно по фамилии своей. Что поделаешь - грек по деду. Грибоедов не улыбнулся. Родофиникин смотрел на него подозрительно. Появилась морщинка. - Хе-хе. Чиновничьи плоскости: финик с Родоса. - Да-с, - сказал Родофиникин, как бы покончив с чем-то, - намерения ваши, любезный Александр Сергеевич, меня поразили. Откровенно скажу, вы открыли новый мир. Он развернул листы. Они уже были подчеркнуты кое-где вдоль рыхлыми синими чернилами, а на полях появились крестики и красные птички. Родофиникин бежал глазами и пальцами и наконец ткнул. - "До сих пор русский заезжий чиновник мечтал только о повышении чина и не заботился о том, что было прежде его, что будет после в том краю, который словно был для него завоеван... " - Вот, - он потер гладкие желтые руки и покачал головой, - вы это верно усмотрели, у нас мало людей с интересом к службе, есть только честолюбие служебное. Очень справедливо. Грибоедов посмотрел пронзительно на младшего руководителя. - Да, там ведь все люди мелкие, - сказал он медленно, - выходцы из России, "кавказские майоры", которых уже есть целое кладбище под Тифлисом. Водворяют безнравственность, берут взятки, а между тем преуспевают. Их там гражданскими кровопийцами зовут. Ждите, Константин Константинович, не мелких бунтов, но газавата. "Получай, пикуло-человекуло". - Газавата? - Священной войны. Родофиникин проглотил финик. - Газавата?.. - Восстания туземного. Тогда он спросил, как торговец спрашивает о чужих векселях, ему предлагаемых: - И вы говорите, что Компания... -... вовлечет всех туземцев, торгашей даже, нынче не приносящих пользы казне, и даже оставшихся без земель землепашцев. - Без земель? - Но ведь, как известно вам, Константин Константинович, есть намерение перевести из Персии десять тысяч человек грузинских армян, торгашей по большей части, и обратить их на земли татар. Стало быть, татар выгнать. "И еще получай... " Родофиникин был серьезно озадачен. Он перебирал пальцами и, казалось, забыл о Грибоедове. Потом пожевал губами и вздохнул. - Чем более вхожу в ваш проект, Александр Сергеевич, тем более убеждаюсь, что это мысль важная. Ведь правда, нельзя же все оружием и оружием. Может получиться... газават. Он ткнул два раза плоским пальцем, как тупым палашом. - Земледелие, - начал он пересчитывать, - мореходство, мануфактура... А скажите, - добавил он, - эээ, но ведь есть там... мм... выгодные... предприятия мануфактурные... и без всяких компаний? - Разумеется, - протянул Грибоедов, - а шелковые плантации? Кастеллас, как известно вашему превосходительству, близ Тифлиса построил город шелковый. - Да, ведь вот, Кастеллас, - сказал грек и хитро прищурился, - и без компаний, самолично. - Только что Кастеллас, - ровно сказал Грибоедов, - на краю разорения и все за бесценок готов бы продать. Да и город-то этот более на бумаге существует. Глаза у Родофиникина сощурились, стали узкими, черными как уголь щелками. Он часто дышал. - Вы говорите... за бесценок? У меня еще нет донесений. - Да, - сказал Грибоедов, - но... - Но?.. - Но каждому частному владельцу угрожает то же. Главная причина: неумение разматывать шелк. Грек забарабанил пальцами. - А при Компании? - спросил он со страхом и любопытством и раскрыл рот. - Компания выпишет из чужих краев рабочих и мастеровых опытных: шелкомотов, прядильщиков... Родофиникин не слушал его. - Но какой же род управления изберем мы... изберете вы, любезный Александр Сергеевич, для Компании? - Во-первых, государь издает акт, вроде закона, о привилегиях - для хозяйственных заведений, для колонизации землепашцев, устроения фабрик, для... - Само собой разумеется, - почтительно кивнул Родофиникин. - Засим складываются капиталы. Родофиникин сложил ладони. - Выписываются из чужих краев рабочие и мастеровые... Родофиникин, округлив ладони, повторял: - Мастеровые. - Капиталы ни минуты без движения... - Ни минуты, - похлопал руками Родофиникин. - А по окончании привилегии, многолетней... - Грибоедов подчеркнул. - Да, да, - спросил жадно Родофиникин, - по окончании что же? - Каждый член Компании отдельно уже вступит в права ее. - Да... это, это Американские Штаты, - улыбался Родофиникин. - Но если, конечно, вы говорите, капиталы... Он задохнулся. - Вернее, Восточная Индия, - сказал равнодушно Грибоедов. - Ммм, - промычал, рассеянно соглашаясь, Родофиникин и посмотрел на Грибоедова. Он вдруг очнулся и поерзал. - Но вот управление, все-таки там будет управление, на каких оно, если можно узнать, условиях... - Условия? - спросил Грибоедов и выпрямился в креслах. - Условия, да, - задохнулся Родофиникин. Оттянуть? Оглядеться? Но здесь одна десятая минуты. Он сказал просто, не понижая голоса: - Должен быть комитет. - Комитет? - наклонил голову Родофиникин. - Директор комитета. Помолчали. - И... круг действий... директора? - спросил тихо Родофиникин. - Власть? - переспросил Грибоедов. - Мммм, - замычал Родофиникин. - Построение крепостей, - сказал Грибоедов. - Разумеется, - согласился Родофиникин. - Дипломатические сношения с соседними державами. Родофиникин перебирал пальцами. - Право, - сказал, вдруг повышая голос и дыша необыкновенно ровно, Грибоедов, - объявлять войну и двигать войска... Родофиникин склонил голову перед ним. Он думал. Глаза его бегали. Вот как все легко оказалось в простом и деловом разговоре. В тяжелом кабинете, с унылыми шкафами красного дерева. Что Нессельрод скажет? Но он скажет то, что скажет грек. Император... Но император выпятит грудь, как он выпячивал ее, объявляя войны, которых он боялся и втайне не понимал, зачем их ведет. Паскевич будет членом Компании. - Его превосходительство главнокомандующий, - спросил сипло Родофиникин, - будет принимать участие в комитете? - Он будет членом его, - ответил Грибоедов. Родофиникин опять склонил голову. Может быть, и хорошо, что не директором. И тогда Паскевич... Но тогда конец Паскевичу... Хорошо. Директор? Родофиникин не спрашивал, кто будет директором. Он только поглядел на Грибоедова исподлобья. - Это очень ново, - сказал он. Он встал. Встал и Грибоедов. И вдруг Родофиникин - не похлопал, о нет - прикоснулся покровительственно к борту сюртука. - Я буду говорить с Карлом Васильевичем, - сказал он важно. - А когда ж это именно стало ясно, разорение Кастелласа-то? - наморщил он лоб. - Для меня - с самого начала, Константин Константинович. И Грибоедов откланялся. Спустя полчаса постучался к Родофиникину надменный лакей. Он протянул ему карточку. Карточка была английская: доктор Макниль, член английской миссии в Тебризе. - Проси, - сказал рассеянно Родофиникин.