— Хорошо, я найду хана, — помолчав, холодно ответил монгол.
Берке был на охоте, и за ним отправился сам Улавчий. Поджидая его, Александр бродил по огромному Сараю, чьи тысячи юрт пестрели на огромном пространстве степи. Ещё издалека он увидел загон, отгороженный крепкой изгородью, и охрану. Пленных было так много, что, увидев это необозримое поселение, князь растерялся. Он подошёл поближе, и сторожа встревожились. Зато теперь он мог разглядеть и лица, а всмотревшись, вдруг понял: большинство из них были русские. Батый упоминал о кучке несчастных иноплеменников, но Ярославич никогда не подозревал, что их так много.
Татарские стражи вытащили свои сабли, замахали ими, приказывая русичу убираться, как вдруг он услышал отчаянный вопль:
— Княже! Александр! Спаси!
Один из пленников бросился к изгороди, и Ярославич по его могучей фигуре и просмолённому лику узнал Гундаря.
— Я спасу тебя! — выкрикнул великий князь.
Охранники громко залопотали, на их шум сбежалась подмога, и Александра наверняка бы забрали, но его выручил Ахмат. Он что-то властно выкрикнул, и сторожа смиренно отошли. Оракул пригласил его зайти к себе в юрту, угостил тем же сладким греческим вином, подсказал, что правители Орды разрешают выкупать пленных, но надо долго торговаться, ибо поначалу монголы заламывают несусветные выкупы. Берке, придя к власти, чинить расправу над оракулом не стал, но и к себе не приблизил. Звездочёт просил отпустить его на волю, в родные места, дабы он мог спокойно окончить свои дни, однако и в этой просьбе ему было отказано. Так он и жил, не зная ни плена, ни свободы.
— А что случилось с Сартаком? — удивился Ярославич.
Оракул смутился, не зная, что ответить Берке самолично убил Сартака, едва Батый испустил последний вздох. Вся вина была возложена на тангутского принца, к которому был неравнодушен сын покорителя Руси.
Берке убил и его, их обоих быстро похоронили, дабы не выносить сор из избы, объявив всем, что Сартак неудачно упал с лошади во время охоты.
— Мчался за лисой, конь провалился в яму, хана отбросило, и он ударился головой о камень, — ответил бухарец.
— Судьба, — вздохнул Александр. — Жаль, мне нравился Сартак. А Берке толковый правитель?
— Он умён, вспыльчив, но его можно убедить. А вы умеете это делать, великий князь. Только не переходите черту. Хан коварен и обид не прощает. Не спешите, не старайтесь отвоевать всё сразу. Вершок за вершком... Научитесь торговать лестью, здесь её любят, а Берке особенно.
— Я не умею, — сокрушённо вздохнул Ярославич.
— Куда ж деваться! Не за себя хлопочете, за народ, тут и самолюбием поступиться можно.
Ахмат умолк. Русич встал, поклонился и хотел уже уходить, когда оракул жестом остановил его.
— Через три года в эту же пору твоя жена, князь, должна зачать сына. Она этого хочет. Он начнёт от тебя род, который будет единовластно править Русью, — загадочно прошептал провидец и, помедлив, оглянувшись на полог юрты, добавил: — И прогонит татар. Не пропусти этот день!
Александр не мог вымолвить ни слова, столь неожиданными и невероятными показались ему эти слова. Он открыл было рот, чтобы поподробнее расспросить звездочёта, но тот бросил на князя предостерегающий взгляд и приложил палец к губам, призывая к молчанию.
— И не стоит ни с кем говорить об этом, — осторожно добавил Ахмат.
Через час примчался Берке, взбешённый тем, что его оторвали от охоты.
— Могу лишь сказать, что ничего из сказанного моим слугой Улавчием я менять не намерен и не буду.
— Я хочу, чтоб все внутренние трения да щербины — как жить, кого миловать, где возводить грады и починки, как управлять, и все внешние — с кем браниться да с кем сходиться, решали только мы, а вы в них не входили! — взволнованный вестью звездочёта, заявил с ходу Александр. — С твоим советником, хан, мы сие не толковали.
Улавчий согласился еле заметным кивком.
— Хорошо, пусть будет так, — подумав, ответил хан.
— И я хочу Новгород оберечь от дани.
Улавчий отрицательно качнул головой.
— Нет! — отрезал Берке и жёстко повторил. — Нет!
— Хорошо. Здесь в Орде я случайно обнаружил много пленных из моих городов. Я хотел бы их выкупить!
— Всех? — загорелся хан.
Ярославич кивнул. Берке удивлённо переглянулся с советником, и Александр тотчас разгадал этот перегляд: в их головах, верно, уже проносилась та немыслимая цена, каковую можно будет заполучить за не одну тысячу пленников, и степняки в сей миг лишь недоумевали, откуда у бедных и разграбленных русичей сохранилось столько золота и серебра.