Старший почти не вникал в слова монаха, слыша, как во дворе конюх Роман объезжает строптивого двухлетка Серка. Все дворовые высыпали в сей миг посмотреть на это зрелище, а Роман нарочно громко покрикивал, чтоб вызвать из дома старшего княжича. Не нравилось ему, что княгиня монаха этого пришлого привечает. О византийцах уже дурная молва ходила. Будто и ворожат, и наговоры всякие ведают, чего доброго испортят княжеских мальцов. Потому и покрикивал во всю мочь, чтобы не допустить злую силу к отрокам, недаром говорят, черти громогласия да разбойного свиста боятся.
Отец Геннадий слышал рёв младшего конюшего и понимал, из-за чего он рвёт глотку. Это тревожило. В последнюю неделю поносные слухи об их ворожейском даре упорно поползли по городу. Отчасти монахи сами были виноваты, слишком близко стали принимать беды новгородцев, а некоторым даже помогать. Вот и объявились завистники. Но Гийом кожей чувствовал и то, что за всем этим стоит ещё и некая сила, которая прознала об их радении новгородскому князю и о рождении Александра.
— А звёзды живые, как мы? — удивился Сашка.
— А Земля наша разве мёртвая? — грустно улыбаясь, спросил монах.
— Земля — это земля! — недовольно возразил Феодор.
— Земля наша та же звезда, коих много на небе, только самая маленькая... — поправил отец Геннадий.
— Как же на ней столько всего умещается, если она самая маленькая? — багровея, уже почти выкрикнул Феодор: частенько у него становились заметны те же вспышки гнева, что у отца.
— Земля велика, когда живёшь на ней, но слишком маленькая, если смотреть на неё с других звёзд... Я нарисовал вам по памяти карту звёздного неба, сочинённую одним греческим учёным, его звали Клавдий Птолемей, он жил во втором веке от рождения Христа... Но это лишь его теория...
— А мы в каком веке живём? — перебил Феодор.
— Мы уже в тринадцатом...
— Птолемей жил одиннадцать веков назад, — мгновенно посчитав, прошептал Александр.
Отец Геннадий кивнул, улыбнувшись младшему княжичу. Монах вытащил карту небесных светил и стал объяснять, как они движутся.
— Но есть астрономы, кто считает по-другому, — осторожно заметил монах, решив не углубляться далее в эту пропасть.
Их уже чуть не сожгли в Византии за то, что они осмелились критиковать Птолемееву карту мироздания, которую рьяно поддерживала церковь. Папе и патриарху было удобно считать, что Земля является центром Вселенной и всё кружится вокруг неё. Всё это не противоречило учениям святых отцов о том, что Бог создал вначале Землю, после чего сотворил Солнце и звёзды, потому всякие разговоры о космосе, бесконечности Вселенной и маленькой Земле считались великой ересью и карались смертью.
— А что это за астрономы? — тут же переспросил Феодор, почуяв за всем этим некую тайну.
— Вы не должны всё принимать на веру, — покраснев, взволновался монах. — Когда-то люди всерьёз считали, что Земля держится на трёх больших китах, что она совсем не круглая, что ад находится под землёй, и ещё много было ложных знаний. Ныне мы не живём в пещерах, не ходим в звериных шкурах, мы построили города из дерева и камня, но не стоит думать, что мы познали все истины. Вы будете открывать мир и дальше и когда-нибудь поймёте, что Земля наша такая же звезда, как и другие, только меньше, чем другие, а значит, жизнь есть и на остальных звёздах, и, возможно, два таких же отрока где-нибудь далеко-далеко вот так же сидят за столом и ведут разговор с пожилым монахом...
Отец Геннадий на мгновение задумался, и на его грустном лице вспыхнуло слабое подобие улыбки, точно он представил себе и отроков, и беседу, и тот стол на далёкой звезде.
Потом пришла княгиня, позвала монаха обедать: ей самой хотелось немного поболтать с ним. Она любила отца Геннадия за его нежный и понимающий взгляд, мудрые наставления. Из всей четвёрки он был самый знающий и самый решительный. Это он подвигнул остальных переговорить с княгиней и отправить её к мужу.
Даже Иоанн противился этому, ибо, прознай кто-нибудь о таком вмешательстве, им бы несдобровать, а волхвы уже устали болтаться по свету. В Новгороде их приютили, они вели в монастыре посильную работу, а храм святой Софии напоминал им Константинополь.
Подали целый противень запечённой рыбы. Монах, неторопливо отбирая косточки, стал есть.
— Я хотела о муже выспросить. Что с ним? — обеспокоилась княгиня. — Долго ли он ещё пробудет?