- Нет, нет, - помотал рукой я, - нельзя.
Он разочаровано развел руками.
В моей машине бало полно детей. Я их шуганул и бросив все на сиденье поехал из поселка.
Дождавшись, когда на шоссе не будет машин, я остановился и раскрыл папку. В ней находилось несколько документов на английском под грифом "СС": доклад одного закрытого английского медицинского учереждения, с предлагаемыми разработками психологической войны на ближайшие десять лет; заключение комиссии по поводу препарата М-718 и рекомендации по его применению, а так же письмо в израильский аналитический центр, где англичане просили оказать содействие доктору Ламбергу, в организации лаборатории для о кончательной доработке препарата "М-801". Я раскрыл коробочку. В ней лежали, завернутые в вату десять ампул, в которыж болтались красноватые пилюли. Что же мне со всем этим добром делать? Ладно, вытряхиваю из коробочки ампулы и кладу их в карман, раздираю папку и вместе с коробочкой поджигаю на песке обочины дороги. Документы складываю и запихиваю под брюки. Теперь чемоданчик. Недалеко лежит камень. Я подхожу к нему, с трудом перекатываю и положив чемоданчик в образовавшееся углубление, накатываю камень обратно, чуть-чуть подсыпаю щебнем и вроде ничего не заметно. Недогаревший картон, раскидываю по местности. Вроде пора уезжать.
У моей припаркованной штабной машины, дверца фургона чуть-чуть приоткрыта. Я поднимаюсь по ступенькам и вижу Дорри, спящую на диване. Она лежит на боку, согнув ноги. Цветастый купальник плотно охватил выпуклости тела. Глухо воет кондиционер, разряжая аккамуляторы машины. Внутри все же прохладней чем на улице. Я вхожу и сажусь за столик.
- Александр, это я.
Дорри распахнула свои глаза и смотрит на меня.
- Вижу.
- Я так устала, что решила добраться до твоего уютного уголка и выспаться.
- Как тебя пропустил часовой?
- Просто. Он ничего не понимал по английски, а когда я ему показала подпись генерала на письме, он просто махнул рукой и я здесь.
- Ты чего-нибудь ела?
- Там на полке, консервы, хлеб и кола.
- А это ты кого ограбила?
- Тыловик молоденький попался, прямо из армейской лавки все и выдал.
- С тобой не соскучаешься.
- Естественно.
Я достаю консервы, хлеб, колу и, вскрыв банки, ножем начинаю есть. Поднимается Дорри, потягивается и тоже подходит к столику.
- Дай чего-нибудь мне.
Отрезаю ей кусок хлеба и накладываю ломоть колбасы. Вскрываю бутылку колы, передаю тоже. Дорри садиться рядом. Мы с жадностью голодных людей едим пищу. - Как твоя спина?
- Болит. Залей мне еще раз иодом.
- Потом. Я сейчас пойду в бараки помоюсь. Весь липкий от пота.
- А я уже, помылась. Как примчалась сюда, сразу же пошла искать воду.
- Убери все. Я сейчас приду.
Беру из шкафчика полотенце и выхожу из машины.
Дорри скинула купальник и лежит голышом на диванчике на животе. Вокруг некоторых царапин и разодранных ран появилась непрятная краснота. Я протираю ваткой с иодом все ее ранки. Наконец, все кончилось, но я невыдерживаю и опускаю обе руки вниз. Дорри сей час же отжимается на локтях и ее грудь влилась в мои ладони.
- Только по-осторожней, пожалуйста. У меня спина.
- Тогда вставай.
Мы меняемся местами. Дорри умеет из мужчины выжимать все. Пять часов она мучала меня...
Мы лежим в полудреме и пытамся еще что-то рассказать друг другу.
- Дорри, - встрепенулся я, - ты еще статью не отправила?
- Когда же. Я ее даже не писала. Завтра напишу.
- Полковник Али просил про чемоданчик ни чего не писать.
- А что там?
- Там переписка между двумя государствами.
Сразу оживляется Дорри.
- Кто с кем?
- Вот этого я тебе сказать не могу.
- Александр, сначала подразнишь, а потом в кусты.
- Тебя подразнишь. Сама кому хочешь голову оторвешь.
Разговор опять теряет нить и мы засыпаем.
Проснулся я от жары. Дорри лихо распласталась на половине моего тела. Кондиционер не выл, вышли из строя аккомуляторы. Я выбрался из под Дорри и открыл дверь. Ночной прохладный воздух и обильный свет луны ворвался внутрь фургона. Вдруг я похолодел, на полу небрежно валялись смятые документы из чемоданчика. Куда бы их спрятать? Раздумывать не приходиться и запихиваю их в щель кондиционера. Благо, что он теперь не работает.
Дорри развалилась на диване. Я ложусь на край и притискиваю ее к спинке дивана. От боли в спине она подпрыгивает, падает мне на грудь и тут же опять засыпает.
Утром Дорри уезжает. Она долго целует меня.
- Обратись к врачу, как приедешь в Каир, - говорю я ей.
- Проявлю пленки и сразу же обращусь, - отрывается она от моей шеи. Скажи, Маснсур твой друг?
- Уже нет.
- Опасайся его. Он предложил мне рассказать про тебя такое, от чего все общество Каира ахнет.
- И за что же?
- За постель, естественно.
- Это ты тогда влепила ему пощечину?
- Не только за это, но и за другое..
- Я буду умницей и последую твоему совету.
На глазах у нее вдруг появляются слезы.
- Я наверно дура. Мне кажется влюбилась в тебя до безумия.
- Это ужасная болезнь. Как приедешь в Каир обратись к другому врачу. Кстати, Дорри у тебя есть знакомые которые говорят на идишь и им можно доверять?
- Есть, а зачем тебе?
- Мне нужно перевести один секретный документ.
При слове "секретный" Дорри выпрямляется и слезы мгновенно исчезают с ее лица.
- Я могу с ним ознакомиться?
Я достаю кожанную тетрадь утащенную из бункера и отдаю ей. Дорри бегло ее просматривает.
- Похоже это журнал боевых действий. Знаешь, я отдам тебе его через неделю. Клянусь, без твоего разрешения журнал в чужие руки не попадет.
- Я тебе с трудом, но поверю.
Мы смеемся.
- Мне пора, - вдруг заспешила она. - Пока.
Дорри выскочила из фургона машины.
Полковник Али встречает меня у дверей штаба.
- Сегодня разминирования на твоем участке не будет.
- ???
- Приехали из Каира комиссия, по твоим следам поедут к самолету.
- Хорошо, я тогда пошлю саперов на южный участок, пусть уточняют границы полей.
- Я тебе предлагаю отпуск на два дня. Хочешь, поезжай в Каир.
- Хочу. Только дайте газик.
Полковник кивает головой.
- Документы возьми у писарей и отправляйся. Прихвати своего дружка, Мансура, а то изведет нас совсем.
- Есть.
У Мансура своя машина. Он быстро сматывается, а я уточнив задание саперному капитану, выезжаю через два часа.