- Нет, язычком! Ну ладно, я тебе оковы сниму!
Фашист умело расщелкнул наручники, и озорничая хлопнул девушку по груди:
- Ну, вот теперь я тебя погоняю.
Мирабела тряхнул бедрами, и напрягла пресс:
- Я и сам не против, улучшить форму!
Девушка взялась за лопату и принялась копать. Гитлеровец сидел с весьма кислой миной. Он держал Мирабелу под прицелом пистолета, а она свою очередь пыталась разговорить фашиста:
- А ты, каким видом спорта занимаешься!
Гитлеровец зло ответил:
- Стрельба по убегающим, обнаженным женским телам.
Мирабела хихикнула:
- А что, это забавно! Хоть тело без души не тело, но как слаба душа без тела! Хотя, например прятки, это тоже здорово!
Обер-лейтенант присвистнул:
- Смотря, кто от кого прячется! А вообще ты болтливая девушка. Видимо, тебя мало пытали, очень мало!
Мирабела презрительно фыркнула:
- Нет! Мне хватило! Хотя я не знаю, что ты обо мне думаешь?
Фашист прорычал как вепрь, в которого угодила пуля:
- А что я могу думать о русской шпионке! Вы русские подлая, двудушная нация склонная к софизму. Недаром Сталин столько вас порастреливал. Что можно сказать, имея дело с животными недочеловеками.
Девушка возразила:
- И вместе с тем, под пыткой, я вела себя достойно!
Обер-офицер скривился, его тонкие сухие губы стали как сизый крендель. На редкость противная рожа, а голос противнее в тысячу раз:
- Ты, небось, орала на дыбе как поджаренная живьем овечка?
Мирабела бросила:
- Нет!
Фашист ругнулся:
- А что ты еще могла делать?
Мирабела, выпятив роскошную грудь, произнесла:
- Петь!
Обер-офицер заскрежетал зубами:
- И как ты делала?
- Показать! - Ехидно осведомилась девица.
Фашист пробурчал:
- Конечно же, покажи! Я уже заждался!
Мирабела стала копать чуть медленнее и, настроив дыхание, запела, своим необычайным голосом. Воистину его диапазон был необычайно широк, и вместе с тем гармоничен:
Верь суждено Отчизне возродиться,
Хотя гремит: кровавый, смертный бой!
Высь устремись, как будто дева птица,
Пусть сердце полное печалью и тоской!
Пусть парень мой в любви не прекословил,
Пошел на фронт, отринув плен страстей!
Но пролились потоки русской крови,
О горы трупов преданных друзей!
Разбитый танк, на жженом, ратном поле,
Не буду плакать над бедою я!
Хоть легких мира дней уже нету боле,
Не прервалась шальная жизнь моя!
В геенну все пустые обещанья,
Социализм уверены мы в том!
Что робкое, рабов сейчас роптанье,
Могучим громом извергнёт потом!
Я Родины своею не забуду,
Хоть мир сейчас, лишь легкий, детский сон!
И ураган войны ревет повсюду,
Жестокий Марс пусть будет осужден!
Пришел фашизм из мест неотдаленных,
Прервавши жизни шелковую нить!
Обуглились как от пожара клены,
Что может боль в душе моей лечить!
Они конечно горестны разлуки,
Страдаешь ты и плотью и душой!
Испытываешь рвут на дыбе руки,
На все пойдешь, для матери родной!
И в бое бурном - тоже упоенье,
Хоть пламя жжет и воспалился взгляд!
Испытывать не стоит сожаленья,
Разить за павших, русский витязь рад!
Фашист я верю, кровью захлебнется,
Получит Гитлер в спину острый кол!
А над Россией засияет солнце,
Подонок будет в пепел обращен!
Наш Сталин поведет народ к победе,
И будет править вечно коммунизм!
Смеяться станут в счастье наши дети,
И сгинет навсегда позор-фашизм!
. ГЛАВА Љ 8
Говорят, что в первом бою не убивают! Это верно, но пожалуй только по отношению к невинным детям. Дарья и Васька успели отползти уже на достаточно большое расстояние от аэродрома, когда прогремел взрыв. Ребята уже были в лесу и не видели, каким образом взвилось неистовое, жаркое пламя из взорванного бензобака.
Васька даже с грустью резюмировал:
- Вот так всегда! Ползаешь как червяк, а получаешь в пятак.