– Ясно, – отозвался я безо всякого энтузиазма. Лин молча кивнул.
Прошло примерно полчаса, когда в дверь постучали, и слуга, судя по цвету ливреи, рангом пониже, чем давешний толстяк, пригласил нас созерцать коронацию. Он так и сказал – созерцать.
В коридоре рядом со мной оказался Олег – либо случайно, либо, что я тоже вполне допускаю, он хотел поговорить именно со мной. Думаю, потому что я отсутствовал, когда Бигольби вел с ним воспитательные беседы.
– Скажите, пожалуйста, – вежливо произнес он, – вот… э… Тапис сказал, что я из запретного мира. Вы не объясните, что это значит? А то…
Видимо, я все-таки сильно изменился в лице, потому что он тут же скользнул в сторону, даже без намеков с моей стороны. Запретный мир! У меня в мозгу словно с грохотом совместились гигантские детали чудовищной головоломки. Все стало ясно – и разрушенные замки, и несоразмерные усилия, которые прилагали Хамелеоны, чтобы вернуть свою добычу. Запретный мир!.. Мир, содержащий знание, способное уничтожить Хранителя, и потому закрытый. Древние и Хранитель, кто-то из них разрушил все ведущие туда каналы… Я стиснул зубы и затряс головой, отгоняя жуткое видение – грибовидные облака атомных взрывов под высоким серым небом…
Механически я вышагивал по коридорам дворца. Лин… Лин – всего лишь воин, пушечное мясо серого клана, он ничего не знает ни о черной зоне, ни об опасности для жизни Хранителя… Значит, с этой стороны неприятностей ждать не приходится, до тех пор, по крайней мере, пока он не встретится с кем-нибудь из своих… Или не достанет новый браслет. Что же отсюда следует? Что везти Лина и уж тем более этого Олега в Центральный нельзя. Ни в коем случае. Убить его? Лин не позволит. Да и не все мы пока знаем. Не исключено, что со смертью Олега у какого-либо из кланов вновь появится возможность проникнуть в запретный мир. Как удалось открыть ход в закрытый мир, кто еще знает способ и существует ли еще канал, или под развалинами замков нет уже ничего, кроме пыли? Ничего не известно.
Тем временем мы вышли из дворца. Я имею в виду нас, Лина с его пленником и два десятка солдат, шедших рядом, видимо, для того, чтобы скрасить наше одиночество. Вся процессия двигалась к обрыву. Когда до цели оставалось не более двух сотен шагов, нас остановила охрана и началось представление. Возглавлявший наших солдат офицерик, совсем еще мальчишка, со странным иероглифом на рукаве, там, где обычно нашивались знаки различия, принялся звонко докладывать офицеру охраны. Офицер хмуро разглядывал меня покрасневшими, слезящимися глазами, а я отвечал ему приветливой улыбкой идиота. Н-да. Бывают встречи и посмешнее. Впрочем, сейчас офицер ничем не мог мне отплатить за выходку со световой бомбой и прекрасно это понимал. Переведя, наконец, взгляд с меня на нашего провожатого, он вытащил из ножен короткую золоченную шпагу и проделал сложный ритуал. По всей видимости, это означало, что дорога свободна.
Мы направились к обрыву. Справа и слева, насколько хватало глаз, стояли кучки вроде нашей, дворяне и знатное купечество, судя по виду. Очень много было военных. Я перевел взгляд на расстилающуюся перед нами морскую гладь. Солнце уже стояло довольно высоко, дул ровный ветер – именно такой, какой нужен хорошему паруснику.
Флот Онизоти – весь флот, все суда, крупнее какого-то определенного предела, – готов был встречать короля.
Я люблю военные парады. Трудно сказать, почему, ведь, как и всякий торговец, я отношусь к войне с ненавистью и презрением… Может быть, какая-то частичка моего подсознания обходит таким путем барьеры, построенные воспитанием, чтобы продемонстрировать лишний раз, что в основе человеческой заложена вовсе не ангельская кротость?
Флот выстроился в одну неправдоподобно прямую линию, перпендикулярно к берегу. Первое судно – нечто вроде галеры – находилось примерно в лиге справа от нас и шагах в трехстах от полосы прибоя. Следующее отстояло от него на двести шагов, и так далее, до горизонта, а может быть, и дальше. Вся армада стояла с поднятыми парусами, но именно стояла – используя мощное приливное течение. Слева от нас, в полулиге от берега, словно клешня гигантского краба, поднимались из воды Королевские скалы. Это были два каменных пика – один повыше, другой пониже, а расстояние между ними не превышало, как я прикинул, сорока шагов. Казалось немыслимым провести корабль между этими исполинами, и все-таки претендент на трон Онизоти становился королем именно в тот момент, когда это проделывал. Сам, лично, стоя у штурвала.