- А то, что в ближайшие сутки они будут шмотки таскать. Наш друг Резвон тоже - дом его у самой реки стоит. Когда прорвет плотину, то могут быть всякие варианты. Может, и Ромиту плохо придется. Это не то, что раньше через три часа после перекрытия приезжал начальник Вашуров с взрывниками, и еще через три они тихо-тихо спускали озеро. Предварительно набив все имеющиеся мешки живой рыбой. Представляешь, сколько ее сейчас в ямах ниже плотины? Начерпал ведром - и порядок! Что с бензонасосом?
- Тоже порядок! - гордо ответил Житник. - А рыбки бы набрать надо... Что добру пропадать? Мы станем вон под той скалой, на берегу, под тополями, приготовим что-нибудь пожевать, а ты с Фредди сгоняйте за рыбой, - предложил он, протягивая мне большой полиэтиленовый мешок.
Я не смог отказаться от удовольствия такой рыбалки: люблю, когда рыбы много и не надо часами слоняться с удочкой по берегу в поисках голодной водоплавающей.
Мы быстро добрались до плотины, но рыбы под ней не оказалось, да и не могло быть - ее смыло селем. Пришлось спускаться вниз по реке, точнее, по ее дну и примерно через километр мы нашли яму доверху набитую рыбой. В основном эта была разной величины маринка, но попадалась и форель.
Мы спрыгнули в яму и начали азартно ловить рыбу и запихивать ее в мешок. У Феди горели глаза, он гонялся по яме за крупной, тридцатисантиметровой форелиной, а в мешке - за случайно попавшей туда мелочью.
- Вот это охота, ё-моё! Хоть магазин открывай... - сказал он, когда рыбы набралось с полмешка.
- Это что! Вот у меня однажды охота была! Слушай прикол, - обратился я к нему. - Однажды в Карамазаре - это рудный район в Северном Таджикистане у нас продукты кончились. Машина во время не пришла и мы одни макароны жрали. А рядом с палаткой, - она в русле пересохшей реки стояла, - под корнями вывороченного дерева была яма, набитая рыбой и... змеями. Чем только я крючок не наживлял - не клюет и все тут! Долго ходил вокруг, но, делать нечего, полез в воду. Смотрю - не трогают гады! А рыбы море - в плавки сама лезет. Такой азарт на меня нашел - ловлю под корнями - и в ведро! Поймал очередную, вынул из воды - змея, не рыба! В ладонь не помещается. Но меня уже понесло - выкинул ее на берег и опять в воду. Вытаскиваю, смотрю - опять змея, а в пасти - маринка, сантиметров на двадцать пять, наверное, только хвост наружу торчит! "Ах, ты, дрянь этакая, - говорю, - отдай на место!" схватил рыбину и тащу наружу. Змея извивается - жалко ей...
И тут за нашими спинами раздался характерный звук, недвусмысленно давший нам понять, что мы находимся под прицелом взведенного автомата!
6. Появляется шестой. - Покупаем ишаков. - Грязно-зеленая муха. - Банкет в
райской роще.
Взглянув в застывшие от страха глаза Феди, я представил его сидящим на колу<Позже Федя признался нам, что, взглянув в мои испуганные глаза, он вдруг представил меня жирным тонкоголосым евнухом, пасущим павлинов в гареме Резвона.>, врытом у бывшего здания сельсовета на центральной площади Хушона. Он попытался что-то мне сказать, но вместо его голоса я услышали другой, уверенный и резкий:
- Стой! Рука вверх!
Мы медленно, не разгибаясь, повернули головы и увидели стоящего на берегу маленького таджика с кучерявой шевелюрой и окладистой бородой.
- Бабек! - радостно воскликнул я, сразу же узнав своего старого приятеля. - Ты!?
- Здравствуй, Черний! Рыбка ловишь? А я тебя поймал! Пойдем теперь.
- Куда пойдем?
- К тебе пойдем. Где твой машина? Куда едешь?
- На Кумарх еду. Дело там есть. Не пыльное, но денежное, как Житник выражается. И ты нам нужен, мы тебя искали, хотели с собой взять, а нас твой друг Резвон в яму посадил. Пошли к машине. Там все расскажем. Ты только автомат мне отдай, а то Юрка тебя шлепнет - он во-о-н там с ружьем за камнем сидит.
Бабек, не раздумывая, отдал мне автомат, взвалил на плечи мешок, истекавший водой и блестками рыбьей чешуи, и мы пошли к машине. По дороге к нам присоединился Житник - он и в самом деле сидел в кустах и наблюдал за нами и дорогой. Бабек хорошо знал Юрку по полевым работам, но друзьями они не были (у Юрки, по-моему, вообще не было друзей). Они тепло поздоровались Бабек был рад знакомому человеку, а Житник - что не пришлось поднимать шума и тратить патронов.
У машины я подвел Бабека к Сергею и представил. Бабек рассказал нам, что пришел по собственному желанию - было интересно узнать, что за знакомый явился в ущелье. Еще он рассказал, что за нами люди Резвона не поедут - надо спускать озеро, да и куда мы денемся? Нас будут ждать - и в Хушоне, и в Ромите, когда мы будем возвращаться.
- Этот человек сказал, что с вас кожа будет сдирать, а Наташа ишаку без тыква отдаст, - продолжил Бабек, пытливо глядя мне в глаза и старательно выговаривая забывающиеся русские слова. - Вам надо Арху идти. Перевал Хоки пять лет никто не чистил - бульдозер нет, машина не пройдет. А зачем вам на Кумарх надо? Какой дело там есть?
- Это, дорогой, мы тебе на месте объясним, - усмехаясь, сказал Сергей. - Если хорошо будешь себя вести... А как вообще ты сюда попал? Не с ними приехал?
- Да, с ними приехал. С кем еще? До речка. Потом немнога наверх брод переходил и сюда шел. Видишь, до сих пор весь сапоги от грязь грязный. Им говорил, что вас сторожить буду и потом...
- Врешь! - прищурившись, перебил его Житник. - Это Резвон по наши души тебя послал!!? Говори, так?
- Да, посылал. Беги, сказал, пешком и их машина догоняй, - криво улыбнулся Бабек. - Потом, сказал, "Калашник" отдавай и стенка становись.
- Да, он прав... Не могли они знать, что у нас машина сломалась. А если замочить нас послал, то зачем он к нам с Федей вышел?
- Тебя ему жалко стало! - процедил в ответ Житник.
- А что с Саидом? - сменил я тему разговора, увидев в глазах Сергея, что и он не верит в сговор Бабека с Резвоном.
- Чай пьет, песня поет, - пожав плечами, ответил Бабек. - Очень веселый человек. За машина свой савсем не боится. "Куда денется? Из долина никуда не уйдет" - говорит. Женя, давай поехали быстрей. Лучше уезжать отсюда, пока Резвон ничего не придумал.
***
И мы поехали. Впереди были несколько кишлаков, но без дури в лице бандитов смутного времени. По дороге, оставив машину у трепещущего подвесного моста, зашли в Гускеф, большой красивый кишлак, развесивший свои дома на крутых береговых скалах. В кишлаке, конечно же, нашлись родственники Бабека, и нас оставили обедать.
После обеда мы задешево купили пару молодых ишаков и задорого полмешка муки. Хозяйственный Житник раздобыл три ватных одеяла - наверняка на это его подвигла забота о бедной Наташе.
Они сразу подружились, хотя внимательный наблюдатель мог заметить, что видимость этой дружбы создается самим Юркой - он крутился вокруг стройной, ладненькой Наташи и если видел, что кто-нибудь собирается перекинуться с ней парой слов, то немедленно вступал с нею в разговор. Она же, как я сразу заметил, пыталась встретить глаза Сергея. "Ну-ну, Серый, - подумал я, наблюдая за ней, - как-то ты разберешься с Юркой? С ним шутки плохи..."
Купленные ишаки никак не хотели лезть в кузов по скату, устроенному из корявых досок, но мы особенно здесь не церемонились. У всех было приподнятое настроение - как же, считай, смерти избежали!
При погрузке Сергей со смехом, переходящим в общий хохот, рассказывал Феде как на первом курсе он, выбравшись вместе со мной и Суворовым на улицу, чтобы хоть немного отдышаться и придти в себя от беспробудной послеполевой пьянки, обнаружил в палисаднике большого белого ишака, неизвестно как оказавшегося в городской черте.
"Сначала Черный на него сел, поехал, потом я сзади заскочил, рассказывал Кивелиди, давясь от смеха. - Лехе тоже захотелось, и он стал проситься в пассажиры: "Возьмите меня, гады" кричит. Ну, посадили мы его, ткнули шестью ногами ишаку в бока, чтобы бежал быстрее, но он, скотина, - ни с места! Я посмотрел под осла и вижу - брюхо его от тяжести трех седоков по земле волочится! Жалко нам его стало, слезли и думаем, что дальше делать? Тут Черный и говорит: "Давай его на четвертый этаж затащим!" "Классная идея!" - сказал фельдмаршал Суворов, и мы погнали беднягу-ишака к ближайшей хрущевке. Как мы его затащили - не знаю. Килограмм двести он весил, ну, до нашей встречи, конечно. Наверху привязали его моим новым галстуком к дверной ручке и - деру! Черный тогда от смеха болел два дня - сорвал что-то в горле".