Тильда Бокс скрестила руки на груди.
— В таком случае можете расспросить меня. Мне известно все.
— В другой раз, — уклончиво ответил Даймонд. — Лучше мы сразу пройдем в палату. Инге, идите вперед.
Даймонд проследовал за Инге в просторную палату. Он был готов к тому, что увидит пациентку с головой в бинтах, лежащую на кровати. Но обманулся в ожиданиях: Клэрион сидела в кресле и смотрела телевизор. Ее лицо, шею и видимую часть груди покрывал слой какой-то желтоватой мази. Нанесенный коже ущерб был очевиден, она свисала клочьями. При виде гостей пациентка мгновенно перекинула вперед длинные светлые волосы, прикрывая лицо.
— Кто вы такие?
Даймонд показал удостоверение и представил Ингеборг.
— Итак, — продолжал он, — теперь я вижу, что это не ваших рук дело. Наша задача — выяснить, кто виноват.
По-видимому, Клэрион какое-то время прикидывала, не разыграть ли непонимание. Пауза затянулась. Наконец, не выдержав, пациентка выпалила:
— Виноват театр, и я намерена подать на них в суд.
— Возможно, все не так просто, — отозвался Даймонд. — Винить следует того человека, который хотел причинить вам вред.
Растерявшись, Клэрион повернулась к нему и откинула волосы; пострадавшее лицо оказалось на виду. Кожа Клэрион восстанавливалась с поразительной быстротой, и все-таки верилось с трудом, что эти страшные ожоги когда-нибудь исчезнут полностью.
— Бред! Мне испортили кожу некачественным гримом.
— Вряд ли найдется хоть одна косметическая фирма, выпускающая настолько некачественную и вредную продукцию.
— Здешние врачи — известные на весь мир специалисты, они лечат меня от ожогов.
— С этим я и не спорю. Просто хочу сказать, что мы не знаем, каким именно способом грим сделали настолько опасным. У вас есть враги, Клэрион?
— Нет. — Отрицание прозвучало категорически.
В разговор вступила Ингеборг:
— Вам кто-нибудь угрожал в последнее время или в прошлом?
— Конечно, нет!
— Может быть, чокнутые поклонники?
— Мои поклонники выросли вместе со мной. Ведь мне уже под тридцать. В моем возрасте люди обычно берутся за ум. А гормональные бури и безумства остаются позади.
— Как в театре относились к вам на репетициях? — спросил Даймонд. — Вы же там, можно сказать, чужая.
— Эти люди — профессионалы. Мое имя было приманкой, благодаря которой билеты быстро раскупили. В театре поняли, что к чему, и смирились.
— Не припоминаете никаких проявлений враждебности? — допытывался Даймонд.
— Если кто-то и недолюбливал меня, я этого не замечала.
— Вернемся к вечеру понедельника, — продолжал Даймонд. — Когда вы прибыли в театр?
— Еще не было пяти. Я прошла к себе в гримерную и села повторить реплики. Примерно за сорок пять минут до того, как дали занавес, пришла Дениз, чтобы помочь мне с костюмом.
— К генеральной репетиции вас гримировала она же?
— Да.
— Как отреагировало ваше лицо на грим в первый раз? Был какой-нибудь дискомфорт?
— Ни малейшего. И в день премьеры Дениз накладывала грим точно так же, как накануне. Грим и кисти она принесла с собой. Сначала сняла с моего лица дневной макияж, затем нанесла тонким слоем увлажняющее средство, после него — основу, тени, подводку для глаз, губ… Никакого дискомфорта я не чувствовала.
— Каким очищающим средством она пользовалась? — спросила Ингеборг.
— По ее словам — кольдкремом и вяжущим лосьоном.
— Значит, жжение вы почувствовали не сразу, — подытожил Даймонд. — Сколько времени прошло?
— Не меньше двадцати минут, но не больше получаса.
— Мистика, да и только, — заметил Даймонд. — Если мы верно предположили, что вашу кожу повредил грим, почему же это не произошло еще в гримерной, пока его накладывали?
— Замедленное действие, — ответила Клэрион.
— Мы, конечно, проконсультируемся с экспертами, но…
Клэрион вспыхнула, угрожая пробуравить гневным взглядом дыру в голове инспектора.
— Можете консультироваться сколько хотите. А у меня теперь лицо, как у пострадавшей при пожаре. И я намерена судиться.
— Ну что, обратно в Бат? — спросила Инге.
— Пока нет. Сначала разыщем здешнюю лабораторию, — решил Даймонд.
— Лучше спросим. — Инге остановила проходившего мимо администратора, и вскоре они уже шагали в верном направлении.
Сотрудник лаборатории, обладатель бороды и фамилии Пинч, встрепенулся, увидев удостоверение сотрудника полиции.
— Чем могу помочь?
Ему задали вопрос о полотенце, которым закрывала обожженное лицо Клэрион.