— Так, это очень интересно, — подбодрил его Гуров. — И это, — он указал на уже упакованную в полиэтиленовый пакет помаду, — ее?
Владимир Игоревич как-то сконфуженно опустил глаза и склонил голову набок, как бы подтверждая: «Да, ее!»
— Продолжайте, — подбодрил директора гостиницы Гуров.
— Но вы понимаете, Лев Иванович, это приличная женщина, приличная! — повысил голос Полянский и тут же, словно спохватившись, смутился: — Никто не должен был знать, что она находится у нас.
— Еще интереснее, — насторожился полковник.
— Эта женщина вряд ли имеет отношение к тому, что случилось в соседнем номере…
— Это надо проверить, — спокойно произнес Лев. — Если действительно не имеет, к ней не будет никаких претензий. Так что же это за приличная женщина и почему она жила здесь инкогнито?
— Она жена одного очень влиятельного человека, — глядя в пол, ответил Полянский.
— Какого?
— Я бы не хотел… — начал было Полянский.
— А придется… — перебил его Гуров.
Полянский закатил глаза к потолку, как бы собираясь с духом, и наконец произнес:
— Ее зовут Абрашина Людмила Николаевна.
— А муж ее, соответственно, Абрашин? — уточнил полковник.
— Соответственно, — согласился Полянский.
— А кто он такой?
— Это уважаемый человек, — ответил директор гостиницы, сделав акцент на слове «уважаемый».
— Кем же он уважаемый?
Полянский замялся.
— Бизнесмен? — продолжал выпытывать Гуров.
— Да, он бизнесмен, но чем именно занимается, я не знаю.
— Хорошо. Значит, вы приютили у себя жену этого уважаемого бизнесмена на несколько дней, причем пребывала она у вас здесь тайно. Интересно, с какой целью?
— Лев Иванович! — вновь перешел на доверительный шепот Полянский. — Но вы же понимаете, что я не стану задавать таким людям подобных вопросов! Мало ли с какими целями…
Гуров пытливо посмотрел ему в лицо.
— Ну а почему она сбежала так поспешно? Боится полиции?
Полянский длинно выдохнул:
— Я бы сформулировал это не как боязнь, а как нежелание.
— Но у этого нежелания должны быть причины, — заметил Гуров. — Откуда оно у приличной женщины?
Полянский не отвечал. Гуров задал следующий вопрос:
— Что за молодой человек посещал этот номер? Ведь именно его видел мальчик-инвалид?!
— Насчет молодого человека — не знаю! — прижал руки к груди Полянский. — Постояльцы нам платят и принимают у себя кого хотят и когда хотят.
— Понятно. Значит, молодой любовник? — хмыкнул полковник.
Полянский вздохнул и покачал головой.
— Может быть, дела любовные, может быть, деловые встречи — меня это не касается.
— А все же, Владимир Игоревич, что за молодой человек? — настаивал Гуров.
— Лев Иванович, не знаю! — снова прижал руки к груди директор гостиницы. — Я никогда его не видел.
— А кто видел? У вас камеры есть?
— Камеры есть.
— Придется записи изъять и просмотреть.
Полянский скорбно склонил голову в знак вынужденного согласия.
Гуров счел разговор законченным и, забрав пакетик с губной помадой, вышел в коридор. Там ему встретился поляк, который с папкой в руках направлялся к выходу из отеля.
— У вас ко мне есть еще вопросы? — спросил он.
— Вы видели кого-нибудь из тех, кто жил в этом номере? — Полковник указал на дверь, из которой только что вышел.
Поляк отрицательно покачал головой.
— Тогда вопросов больше нет, — сказал Гуров и пошел в номер, где возле мертвого тела Олега Никонова заканчивал свою работу эксперт.
Глава 2
Крячко лениво открыл глаза и осмотрелся. Было утро. Из домашних уже никого не было, поэтому Станислава никто и не разбудил. Поднявшись с кровати и посмотрев на часы, он увидел, что время давно перевалило за девять часов. Но полковника сейчас это не волновало. Он не сомневался, что имеет законное право опоздать на службу, поскольку накануне пережил почти хирургическое вмешательство. И вообще, можно было бы с чистой совестью взять больничный. Однако Крячко все-таки склонялся к мысли, что больничный из-за потери зуба ему никто не даст, а генерал-лейтенант Орлов будет крайне недоволен, узнав, что Стас не просто провалял дурака все предыдущие дни, а еще и претендует на дополнительный отдых. Да и перед Львом было неудобно — он и так все это время отдувался за двоих, благо, дел срочных не было. К тому же, лишившись ненавистного зуба, Стас, избавился от боли, если не считать немного саднившую ранку. Но это уже было сущей ерундой, на которую не стоило обращать внимания. Словом, Крячко решил отправиться на работу.