– Знаешь, а о тебе вчера много говорили, – продолжила она, проглотив кусок.
– Обо мне, миледи? – испуганно переспросила я. – И что же именно?
– Разговор в основном вертелся вокруг двух тем: моторы и, соответственно, гонки и подвиги некоей мисс Флоренс Армстронг.
Я вытаращила глаза.
– Нет, правда, – заверила меня миледи. – Я думала, что Гарри уже успел устать от всех этих рассказов – он знает о наших с Родди подвигах уже целую вечность – ты же знаешь, как в Форин Офис[12] любят сплетни. Но, по-видимому, эти сплетни ни в какое сравнение не идут с несколькими мастерскими ударами и древней техникой метания ножей, продемонстрированной миниатюрной девушкой из Уэльса. Его рассказы о твоем безрассудстве произвели большое впечатление на Пройдоху, и он настроен познакомиться с тобой поближе.
Муж леди Хардкасл, Родерик, в восьмидесятые и девяностые годы находился на дипломатической службе, а это значит, что его супруга идеально походила на роль «благоразумной» шпионки на службе правительства ее величества. Ее завербовали еще до того, как она окончила Гиртонский колледж, и ее репутация в высших правительственных кругах была уже хорошо известна, когда она наняла меня в качестве своей горничной, что в конце концов привело меня в мир шпионажа и всевозможных афер. На ее месте мне было бы неприятно, если бы мои заслуги на ниве национальной безопасности преуменьшались в пользу такого новичка, как я.
– Честное слово, я ничего ему не говорила, – стала оправдываться я. – И мне, правда, очень-очень жаль.
К моему колоссальному облегчению миледи рассмеялась.
– Трусишка, – заметила она. – Я сама ему все рассказала. И я рада, что теперь кто-то еще понимает, какая ты драгоценность.
– Ф-у-у-у!.. – вырвалось у меня.
– Иногда ты выглядишь полной простофилей.
– Я просто не хочу, чтобы люди принимали меня за зазнайку, вот и все, – попыталась я объясниться.
– А никто так и не думает, – возразила хозяйка. – Но теперь жди, когда его светлость зажмет тебя в углу и допросит с пристрастием.
– Живой я ему не дамся, миледи. Можете быть в этом уверены.
– Вот это характер! – хихикнула леди Хардкасл. – А почему бы тебе, прежде чем вернуться к своей скучной работе, какое-то время не понежиться в лучах славы? Ты это вполне заслужила…
– И к невзгодам, с ней связанным, миледи…
– Вот именно. Позволь Пройдохе пообщаться с его новой героиней, а ты в это время будешь чувствовать себя частью угнетенных масс.
– А я и есть часть этих угнетенных масс, миледи, – заметила я.
– Конечно, Фло, дорогая, конечно. А теперь давай приготовимся к завтраку, и во время него я выясню, что Пройдоха придумал для меня на сегодня.
Я помогла своей госпоже одеться в первое из нескольких предназначенных для сегодняшнего дня платьев – элегантное, серое, льняное – и снабдила ее парой таблеток аспирина для поддержки самочувствия. И в таком виде, слегка пришедшую в себя, отправила одну в столовую для господ. Сама же я спустилась на половину слуг и вернула поднос на кухню, где Пэйшенс непонятно как забрала его у меня из рук и отправила в мойку.
В столовой я увидела читающего газету Эвана, лакея, которого встретила сразу же по прибытии.
– Доброе утро, Эван, – жизнерадостно поздоровалась я.
Он, не поднимая головы, пробормотал некое подобие приветствия.
– К сегодняшнему приему все уже готово? – продолжила я, изо всех сил стараясь выглядеть дружелюбной.
– Вы знали бы все, если бы вчера соблаговолили спуститься и пообедать с нами. – С этими словами слуга шумно перевернул страницу своей (или скорее хозяйской) газеты.
– Наверное, надо было так и поступить, – согласилась я, поняв, что случай тяжелый.
В этот момент появился мистер Спинни с серебряным подносом в руках.
– Какого черта ты здесь делаешь, парень?! – рявкнул он.
– Читаю, – нахально ответил Эван, оторвавшись наконец от газеты.
– Очень смешно, – сказал дворецкий. – Я и сам вижу, что ты читаешь. Ты ведь знаешь, что меня интересует, с какой стати ты читаешь газету его светлости, вместо того, чтобы прогладить ее для него?[13]
– Я уже прогладил, – ответил молодой лакей. – И мне показалось стыдным упустить возможность поработать над собой и узнать, что происходит в мире.
– Тогда прогладь ее еще раз.
– Не имеет смысла, – заметил Эван. – Краска уже высохла. Так что это будет бесполезная трата времени.
– Позволь мне решать, как ты будешь тратить свое время. – Дворецкий был зол. – И я повторяю, что его светлость будет получать свою ежедневною газету не только с высохшей краской, но и чистую, хрустящую и нечитанную младшими слугами.
13
Газетная краска после утренней доставки не успевала высыхать, пачкая руки, так что ее высушивали утюгом.