– Ну, не в буквальном смысле слова, – нашлась она. – Это всего лишь образ – символ гениталий, чтобы подвигнуть мужскую особь к деторождению.
– Теперь все ясно, – отозвалась Келли.
– Вот почему у самок обезьян розовые задницы. В противном случае вид давно бы вымер. Так что доверьтесь женщине.
Все глубокомысленно кивнули.
– А знаете, что у обезьян тоже есть знаки зодиака? – продолжала Мун. – Одна астрологиня составила гороскопы на всех приматов в лондонском зоопарке. Узнала всю их подноготную – характеры и прочее. Здорово, правда?
День седьмой
8.00 утра
Накануне Дервла решила встать первой, чтобы первой занять душевую. Но обнаружила, что Мун ее опередила: не потому, что она была такой ранней пташкой, а потому, что только-только собралась в кровать.
– Закончила читать книжку с Красным драконом. Ту, что приволокла Сэлли. Первую часть, где действует Ганнибал Лектор.[18] Ужасно захватывает! Такие кошмарики! Самое страшное – убийства совсем без причины. Только потому, что какой-то псих окончательно спятил и решил заделаться серийщиком.
Дервла подождала, пока Мун почистит зубы и неверным шагом направится в спальню.
– Разбуди, если сядут жрать.
И вот Дервла осталась одна – в нижнем белье, перед зеркалом. Она явственно ощущала движение за стеклом. Все они тут время от времени чуяли присутствие посторонних. А ночью, когда в спальне гасили свет, за зеркалом мелькали смутные тени. Дервла понимала: то ли друг, то ли недруг явился, чтобы встретиться с ней.
– Зеркало, зеркало, можешь ли рассудить, кому из нас суждено победить? – будто бы в шутку продекламировала она и выдавила на щетку пасту. Никакой редактор ни за что бы не сообразил, что она разговаривала с живым человеком.
Вскоре, как и каждое утро, на стекле появились буквы – корявые, некрасивые, поскольку писать приходилось шиворот-навыворот. Всего на расстоянии вытянутой руки, подумала Дервла.
«Воггл у зрителей номер один», – гласило сообщение.
От изумления она чуть не выпалила его имя. Неужели победитель Воггл? Но, на счастье, сдержалась. Только на мгновение потупилась.
Между тем анонимный информатор дописал сообщение:
«Келли – вторая. Ты – третья. – И в конце: – Желаю удачи. XXX».
Дервла дочистила зубы и ополоснула лицо. Значит, она на третьем месте. Не так плохо, если учесть, что претендентов десять. Но все же удивительно, что Воггл пробился в лидеры. Однако, поразмыслив, она решила, что дело в шокирующей необычности – это скоро пройдет.
Гораздо опаснее Келли.
Милая девочка. Она понравилась Дервле. И зрителям явно тоже. Ну, ничего, впереди еще восемь недель. Всякое может случиться. Келли не удастся вечно оставаться такой радостной и сияющей!
Перед тем как уйти, Дервла старательно стерла буквы со стекла и поцеловала собственное отражение. Она решила, что ее незримый приятель оценит этот дружеский знак.
День тридцать второй
11.35 вечера
Колридж на цыпочках прошел из кухни в гостиную со второй банкой пива. Наверху спала жена. Она заснула до того, как он явился домой, и еще не успеет проснуться, когда в шесть он опять отправится на работу. Жена оставила записку, в которой говорилось, да, мол, они живут под одной крышей, но она уже три дня не видела собственного мужа…
Инспектор нашел шариковую ручку и приписал снизу: «Я с тех пор нисколько не изменился». Вечером записка будет лежать на этом же месте. Только миссис Колридж добавит: «А жаль…»
Любящая жена, конечно, шутила, но частенько говаривала: легко питать нежность к человеку, которого совершенно не видишь.
Колридж захватил домой вырезки из газет с сообщениями о первой неделе, проведенной участниками шоу «Под домашним арестом». Сверху была приколота фотокопия записки на бланке «Любопытного Тома». Заголовок гласил: «Анализ популярности «арестантов» (зрители/пресса) на восьмой день игры». Автор был изумительно лаконичен:
Воггл – всеобщий любимец. Мегапопулярность.
Дэвид – гаденыш. Активно не нравится.
Келли – налет интеллектуальности. Нравится.
Дервла – загадочная красотка. Нравится.
Лейла – очень соблазнительна, но дура. Не нравится.
Мун – дура и к тому же не очень соблазнительна. Не нравится.
Газза и Джаз нравятся (за исключением интеллектуалов и феминисток).
О Сэлли немного, в основном – негатив. (Примечание: нетрадиционное меньшинство полагает, что С. – безнадежная натуралка. Предпочли бы симпатичного гомика или заводную лесбу.
О Хэмише вообще ничего.
Колридж пролистал вырезки. Оценки большинства публикаций совпадали с выводами «Любопытного Тома». Но в заметках еще говорилось, что дела у «арестантов» идут лучше, чем предполагалось.
«Осевшее суфле вновь поднимается!» – гласил один из заголовков. Газета ссылалась на собственное суждение недельной давности, в котором утверждалось, что никакое суфле не поднимется вторично, не говоря уже о третьей попытке. Это было новостью для Колриджа: оказывается, перед третьей серией программы ходили разговоры о том, что идея себя изжила. Сам Колридж не сомневался, что подобные передачи обречены на успех, и, выходит, ошибался. Газеты свидетельствовали, что многие шоу с шумными и броскими героями из масс, которым пророчили звездную славу, не дожили до исполнения собственных обещаний. В начале недели ожидалось, что новая серия «Под домашним арестом» тоже потерпит крах. Но, несмотря на мрачные предсказания, после семи трансляций выяснилось, что рейтинг тот же, что и у двух предыдущих. Больше всех удивилась сама Джеральдина, в чем откровенно призналась в модной ночной передаче «Клиника».
Колридж вставил кассету в видеомагнитофон и тут же бросился уменьшать звук: с экрана понеслись приветственные визги и вопли ведущей, которая встречала в своей программе Джеральдину. Ее крики наверняка долетели до второго этажа, где спала жена.
– Хай, дорогуша, – радовалась дико крутая послеполуночная ведущая. – Вот вы и разменяли вторую неделю в доме. Нам понравилось!
– Встречаем супертеледаму! – вторил ей такой же дико крутой послеполуночный ведущий. – Мы тебя любим, Джеральдина! Удачи!
– Воггл – настоящий класс! – выкрикнула девушка. – Мы тебя обожаем, Воггл!
– Воггл – душка! Воггл – клевый парень!
– Воггл – это полный улет!
Послышались бурные приветствия. Зрителям Воггл нравился.
– Удивительно, – проговорила Джеральдина, когда шум стих. – Я, конечно, рассчитывала, что он всех разбередит. Но не ожидала, что настолько сильно.
– Он теперь среди самых-самых, – воскликнула ведущая. – Как Деннис-бесенок[19] или Лягушонок Кермит в «Маппет-шоу».[20]
– Тут такое дело: никто бы не согласился с ним жить, но все по полной оттягиваются, наблюдая, как колбасятся другие.
– Воггл – супер!
– Воггл – душка! Отпад! – подхватил ведущий и быстро добавил. – У вас вообще все кайфово. Удачи всей их компашке!
– Bay!
– Но особенно я торчу от Келли. Ей-ей!
– Ты чего! – Девушка ткнула ведущего пальцем под ребра. – Нашел на кого западать! Дервла намного красивее – сто пудов!
– Красивее – согласен. От нее я тоже балдею, спасибо ей за это. Но у Келли… у Келли есть что-то особенное.
– Здоровые титьки?
– Как тебе сказать? Это мужская тема.
Мужчины в студии согласно завопили.
– А что у нас с Дэвидом? Мы его не слишком любим? Скорее наоборот?
– Не слишком, – согласился ведущий.
При упоминании имени Дэвида публика загудела, и режиссер, воспользовавшись ситуацией, вывел на экран прямую трансляцию из дома, где разворачивалось действие шоу «Под домашним арестом»: Дэвид сидел на полу скрестив ноги и играл на гитаре. Он явно любовался собой. Зрители расхохотались.
– Подотри сопли! – пронзительно завопила дико крутая.
19
Деннис-бесенок – персонаж комиксов (1951), впоследствии герой телесериала. Пятилетний мальчишка, шалун и непоседа.
20
Лягушонок Кермит в «Маппет-шоу» – кукла-лягушонок – одно из самых знаменитых созданий кукольника Дж. Хенсона. Кермит появился в 1957 г., но стал популярным после выхода детской образовательно-воспитательной программы «Улица Сезам» (1969 г.). Позже Кермит стал выступать в роли ведущего детской развлекательной передачи «Маппет-шоу».