Что происходит? гадала Дервла. Почему Келли так внезапно и так поспешно покидает парилку?
А Сэлли с самой первой минуты забилась в дальний угол и отпихивала от себя руки и ноги, которые вторгались в ее пространство. И точно так же поступила с Келли – оттолкнула подальше, но при этом подумала: «Девчонка спешит отсюда удрать». От этой мысли, несмотря на жару, у нее в жилах застыла кровь. Всплыло воспоминание: единственный случай, когда она разговаривала с матерью – через интерком из-за стеклянного экрана.
«Не могу сказать, почему такие, как я, совершают подобные вещи, – прохрустел в динамике материнский голос. – Возникает ощущение, что тебя засунули в черный ящик и там на тебя накатывает».
Сэлли внезапно почудилось, что она знает, о чем говорила мать. Ее тоже запихнули в черный ящик. Но этот ящик был настоящим.
Газза, как и Сэлли, тоже узнал беглянку. Он тщательно скрывал свои чувства, но в глубине души твердо решил разобраться с Келли – здесь, в доме,или после на воле. Он отомстит за своего малыша, за своего чудесного Рикки. И за то, что она на всю страну выставила его, Гарри, себялюбивым хапугой и никчемным папашей, которому начхать на собственного сына, – ведь именно это она имела в виду. Что ж, рано или поздно он ей покажет. Но чем раньше, тем лучше.
Келли выбралась из груды тел, раздвинула клапан и оказалась снаружи. От свежего прохладного воздуха закружилась голова. И, чувствуя, как к горлу подкатывает горечь, она кинулась в туалет. А через несколько минут Джеральдина и ее команда увидели, как из парилки появилась закутанная в простыню фигура и последовала за Келли. Но по дороге завернула на кухню за ножом. Потом произошло убийство.
День двадцать седьмой 11.46 вечера
– Боже, только не это!
Все знали, что не в обычае Джеральдины молить кого-то о помощи, и уж тем более Всевышнего, но обстоятельства складывались самым невероятным образом. На полу вокруг Келли внезапно возникла лужица и стала быстро растекаться.
– Фогарти, Пру и ты – со мной! – бросила она троим подчиненным. – Остальные остаются на местах!
Троица кинулась по лестнице в тоннель, который проходил подо рвом и связывал производственные помещения непосредственно с домом.Из тоннеля был выход в зеркальный коридор, а оттуда открывались двери в любую комнату.
Дежурный оператор Ларри Карлайл услышал шум у себя за спиной. Потом он объяснил полиции, что подумал о появившемся до срока сменщике и уже повернулся сказать, чтобы напарник не торопился и так сильно не топал, но в этот миг мимо пронеслась Тюремщица с половиной режиссерской команды.
– Через кладовую! – громогласно приказала Джеральдина, и спустя секунду они щурились на режущий свет внутренних помещений. Позже телевизионщики вспоминали, что даже в состоянии паники, войдя в дом,испытали странное чувство. С тех пор, как там обосновались подопечные, никто из режиссерской команды не переступал его порога. И теперь они ощутили себя учеными, которые оказались в одной чашке Петри с насекомыми, которых изучали.
Джеральдина набрала в легкие побольше воздуха и открыла дверь в туалет.
День двадцать восьмой. 7.20 вечера
– Почему вы сбросили простыню? – спросил инспектор Колридж – Вы должны были знать, что на месте преступления нельзя ничего трогать.
– Но я также знала, что нельзя оставлять раненую без помощи, и понятия не имела, что она умерла. Я вообще не представляла, что произошло преступление. Не соображала ничего, кроме одного, что кругом кровь или нечто похожее на кровь. Пытаясь вспомнить, о чем я тогда подумала, могу сказать: наполовину надеялась, что все это – шутка. Решила, что ребятки разыграли меня, отомстив за то, что я их подставила с Вогглом.
Колридж нажал на «воспроизведение», и на экране появилась маленькая группка стоявших у входа в туалет телевизионщиков и внутри – стаскивавшая с трупа простыню Тюремщица. Келли по-прежнему сидела на унитазе, но настолько сгорбилась, что плечи покоились на коленях. На полу растекалась лужа крови, которая струилась из ран на шее и на голове. А посередине лужи – обнаженные ступни Келли: островок телесного цвета в красном море бордового.
Но самое страшное – рукоятка кухонного ножа. Лезвие было в черепе, а рукоять торчала из головы.
– Все казалось таким нелепым, – продолжала Джеральдина. – Словно убийство в мультяшках. На секунду мне почудилось, что передо мной Телепузик. Что меня дурят.
День двадцать седьмой. 11.47 вечера
– Дай мобильник! – рявкнула Джеральдина, повернувшись к Фогарти. Голос звучал все так же пронзительно, но стал значительно ровнее.
– Что? Что ты сказала? – Боб не сводил глаз с пугающей красной лужи и торчавшего из головыубитой ножа.
– Давай сюда мобилу, мудак малахольный! – Она сама вырвала из чехла у него на поясе маленькую «Нокию».
Но не смогла включить – настолько дрожала рука. Джеральдина подняла глаза на объектив камеры дистанционного управления, которая продолжала бесстрастно регистрировать все происходящее.
– Эй, там, в аппаратной… кто-нибудь, вызовите чертову полицию! Или вы, кто пялится в Интернете, сделайте полезную вещь хоть раз в жизни, вызовите чертову полицию!
Так мир узнал о самом загадочном и самом «зрелищном» преступлении: тысячи пользователей Интернета бросились набирать номер полиции и, не сумев пробиться, сообщили о трагедии журналистам.
А в это время на месте преступления Джеральдина не могла сообразить, что ей делать.
– Она… умерла? – промямлила Пру. Она выглядывала из-за плеча Боба Фогарти, изо всех сил стараясь справиться с подкатывавшей к горлу тошнотой.
– Догадливая ты моя, – буркнула Тюремщица. – Как ей не умереть, если в ее сраных мозгах застрял тесак?
– Все равно, хорошо бы проверить…
– Вот иди и проверяй.
Однако Келли прервала их споры о состоянии своего здоровья – она сползла с унитаза и рухнула на пол. Сначала под тяжестью головы тело подалось вперед, опустилось на колени, а затем ничком повалилось вниз. Рукоять ножа ударилась о пол, и от этого лезвие на пару дюймов глубже погрузилось в мозг, словно его забили туда молотком. Раздался хруст – Фогарти и Пру затошнило.
– Офигеть можно! – гаркнула Джеральдина. – Заблюете все место преступления. Полиция будет премного благодарна. – Наверное, она вспомнила, что на них смотрят и их судят тысячи людей, потому что опять повернулась к камере. – Эй, там, в аппаратной, вырубите интернет-трансляцию. Это им не фильм ужасов.
Но ужасы продолжались. Они только-только начались.
– Что, черт возьми, происходит? – В дверях мужской спальни появился Джаз. Простыня прилипла к его точеному, смуглому, потному телу, отчего он стал напоминать недавнюю грезу Дервлы – озадаченного греческого бога на вершине Олимпа. И не сумел бы выглядеть комичнее и нелепее, даже если бы сильно постарался.
Ослепленный ярким светом, Джаз таращился на пришельцев, которые вторглись в дом, где несколько недель абсолютными хозяевами были он и его товарищи.
Из-за спины Джаза показалась Дервла. Она тоже обернулась простыней и выглядела настолько же неуместно: во все глаза смотрела на повседневно одетых незваных гостей. Создавалось впечатление, что к месту дорожного происшествия явилась группа студентов с «древнеримской» вечеринки.
Джеральдина почувствовала, что ситуация выходит из-под контроля. Она терпеть не могла ситуаций, которые выходят из-под контроля, и слыла приверженцем классической фразы «Все под контролем».
– Джейсон! Дервла! – рявкнула она. – Возвращайтесь в мужскую спальню!
– Что случилось? – повторила Дервла. По счастью, ни она, ни Джаз не видели, что творилось в туалете. Ужасающее зрелище загораживали спины телевизионщиков.
– Приказывает «Любопытный Том»! – снова закричала Тюремщица. – У нас происшествие. Всем игрокам немедленно вернуться в мужскую спальню и находиться там, пока не последует других указаний! Быстро!