Вадим
Лизы, как и всегда, со мной ночью не было - она опять куда-то ушла. Утром, встав, я начал собираться на курсы по подготовке к ЕГЭ по математике, параллельно ожидая своего ангела. За то время, что она была со мной, я привык к ней, привык к ее присутствию, к тому, что она рядом всегда. Да и то, что произошло буквально на днях, сделало меня еще большим ее должником, чем я был до этого. Она спасла мне жизнь, пережив смерть еще раз. Можно сказать, что она умерла еще раз, такой взгляд у нее был в тот момент. И в какой-то миг я даже испугался, что все, теперь ее не будет окончательно: она становилась прозрачней, исчезала. Но все обошлось, когда мы очнулись, мой ангел был рядом, хоть и с испорченным окончательно настроением. Я готов был придушить этого урода на месте, но мне кажется, что тогда меня придушила бы она. Да и лужа крови на полу красноречиво говорила о том, что на моей кухне кого-то резали. Но тогда бы у полиции, которая бы расследовала дело об удушении этого психа, возник вопрос: а чья это кровь? И вот на него я ответить не сумел бы.
Размышления оборвал телефонный звонок, который раздался очень неожиданно. Даша. А она ничего такая, симпатичная, умная... Вроде. Правда полезла она туда, куда я не хотел бы, чтобы она лезла - начала расспрашивать о том, почему Юля на меня волком смотрит, что случилось, и вообще кто такая Лиза. Вроде, сама Лизка этого не видела, но Даша, оказывается, выведала у кого-то всю историю и подошла недавно ко мне со словами: «Знаешь, я тут узнала, что произошло с той девушкой, и считаю, что ты не виноват. И вообще, виновата она, незачем было на крышу лезть».
Чуть не прибил, если честно. Глупая курица.
-Алло, - мой голос показался мне бесцветным, но так ли это было на самом деле, не знаю.
-Вадим, это Даша. Я бы хотела прогуляться сегодня с тобой после курсов. Спрашиваю сейчас, чтобы, если ты, конечно, согласен, планов не успел назначить.
-Почему бы и нет? - а действительно, почему бы и нет?
-Отлично, тогда увидимся в школе, - весело проку... прощебетала она, и я нажал на красную кнопу, занимавшую четверть экрана телефона.
Лизы все не было, интересно, а куда она все-таки уходит?
В коридоре школы было пусто и непривычно тихо. Редко можно увидеть такое зрелище, тут всегда царили шум, гам, крики и хаос, тут почти никогда не бывало спокойствия. Даже во время уроков, не обращая внимания на учителей, которые неизменно ругались, кто-нибудь кричал, баловался и не жил спокойно. А сейчас здание будто вымерло, стало заброшенным.
Воспоминание...
Лиза зачем-то пришла в школу, учителя попросили ее помочь, дали какое-то задание, освобождающее ее от практики. Это, конечно же, было тоже летом. Она попросила зайти за ней сюда. Я так же стоял в пустынном коридоре и ждал ее, ту, которая сейчас мертва. Эхом раздается стук каблуков...
Воспоминание или явь?
Понять этого я не могу, все слишком реально, но все это было. Было давно. Тогда, когда она была жива.
Так воспоминание или явь?
Воспоминание.
Но горячее дыхание, направленное на мое горло, и руки, обвивающие мою шею, и губы, прикасающиеся к моим, говорят об обратном.
А вот глаза не лгут.
Воспоминание и реальность смешались, стали одним целым, одним большим целым.
В воспоминаниях была она - Лиза, а вот в реальности другая - Даша, та, которая не та, что умерла. И это ее - Даши - губы целовали мои, и я ответил, ответил на этот поцелуй. Мне казалось, что передо мной стоит кареглазая брюнетка, хотя мои глаза ясно говорили об обратном.
-Скоро занятие начнется, пойдем, - она взяла меня за руку и потащила на второй этаж - именно там и должны были проходить курсы, и именно там они и проходили.
Во время занятия Лизка и пришла, я сначала даже не заметил - так увлекся новым материалом, но потом все-таки уловил ее присутствие.
Она была прекрасна: на полупрозрачном лице отражалась грусть, уголки тонких, припухлых губ были опущены, а глаза уже не выражали той жизненной энергии, что была у нее всегда, даже после смерти. И пусть на ее призрачном лице и не было улыбки, она все равно была сказочно красива, словно ангел. Платье, сотканное из ничего, точно отображало образ облачения, в котором ее хоронили. Я навсегда запомнил то платье, как и ее лицо. Их очертания словно въелись в мою память, будто они были музыкой. Но музыка, рано или поздно, перестает крутиться в мыслях, а та картина, что я увидел в день ее похорон, пусть и не выдавая себя, осталась со мной навечно. Я не смогу забыть ее так же, как и тепло губ той, что умерла. Эти два воспоминания останутся со мной навсегда, и этого никак не исправить.