— Ты не собираешься переходить к делу?— спросил Шейн.
— Не перебивай,— строго сказал Пэйнтер.— Сигнал поступил из экспортно-импортного бюро, источник надежнейший. Информатор слышал от французских коллег, что героин на сумму в полмиллиона долларов уже находится на пути в Майами. Сведения, как видим, из третьих рук, но все же весьма интересные. Как известно, благодаря эффективной работе полиции, распространение наркотиков находится под контролем. Но внезапно на рынок была выброшена партия героина — превосходного героина по вполне доступной цене. Я знаю, что груз был отправлен из Ниццы в первой декаде октября. Я связался с французской полицией и получил список американцев, проживавших а отелях в этот период. Одним из них оказался наш старый знакомый, Гарри Басс.
— Гарри Басс не имеет дело с наркотиками,— холодно сказал Шейн.
— Как правило, не имеет. Он осторожен и очень дорожит своим общественным положением. Но одна-единственная попытка — почему бы и нет? Прибыли огромны, и их можно немедленно пустить в дело. Мы надавили на всех осведомителей, но операция оказалась очень тонко спланированной. Первая утечка информации произошла сегодня днем. Сандерсон, расскажите ему, а то он мне не поверит.
— Информация из вторых или третьих рук, Майк,— нехотя сказал Сандерсон — Прошел слух, что за всем эти стоит крупный букмекер.
— Я не претендую на все ответы сразу,— сказал Пэйнтер.— Как насчет Стива Басса, Майк? Он что, мелкий торговец?
Шейн бросил окурок на пол.
— Мне об этом ничего не известно,— сказал он.
— Ну же, Шейн,— жалобно сказал Пэйнтер.— Стенографист заносит твои слова в протокол. Такое заявление просто абсурдно. Здесь есть свидетели, не забывай.
— У Гарри есть нерушимое правило,— сказал Шейн — Он никогда не ведет дел с теми, кто имеет какое-либо отношение к наркотикам.
Пэйнтер качнулся назад вместе со стулом.
— Такие, как он, всегда идут на компромисс, если цена достаточно высока,— заявил он.— А как насчет тебя, Шейн? Когда дело доходит до денег, то у тебя достаточно гибкие принципы.
Шейн положил руки на стол. На его виске пульсировала синяя жилка.
— Ты думаешь, что я занимаюсь контрабандой героина?— спросил он.
— Шеф, может быть, мы вернемся к тому парнишке, который исчез с яхты?— вмешался Сандерсон.— Шейн говорит…
Пэйнтер остановил его нетерпеливым жестом. Он не отрывал глаз от лица Шейна.
— Подумай сам,— сказал он— Если Эл Нэплз и Гарри Басс провернули на пару операцию с героином, то им был нужен связной. Человек с отличным прикрытием и крепкими нервами, который может организовать молодежь и присматривать за ней, который может сновать туда и обратно с мелкими партиями товара, не связываясь с известными распространителями наркотиков. Я всегда восхищался твоей неутомимостью, Шейн. Возможно, я не смогу предъявить тебе официальное обвинение по этому делу. Но я в любой момент могу привлечь тебя за нанесение побоев офицеру полиции. Вот мое предложение, ты его уже понял: я предлагаю тебе билет на свободу в обмен на полный и правдивый рассказ о Бассах, старшем и младшем, Эле Нэплзе и его яхте, а также о полумиллионной партии героина.
Шейн встал.
— Ты, маленький говнюк!— прогремел он.— Я не скажу тебе, который час на дворе, даже если ты будешь ползать на брюхе! Если меня осудят за драку с копом, то я это как-нибудь переживу.
— Сандерсон!— пискнул Пэйнтер.
Шейн схватил со стола бутылочку красных чернил. Ни Сандерсон, ни стенографист не попытались остановить его. Рука Шейна угрожающе поднялась; Пэйнтер отшатнулся назад, не в силах вынести его испепеляющий взгляд, и опрокинулся на спину вместе со стулом.
Открылась дверь. В комнату вошли Тим Рурк и Гарри Холстэд, адвокат Шейна.
— Капитан Рурк, кавалерийский корпус США!— объявил Рурк и отдал честь — Привет Майк. Опять бьешь копов по зубам? А где Пэйнтер?
Шейн поставил бутылочку с чернилами на стол и отряхнул ладони. Пэйнтер с трудом поднялся на ноги.
— Ты слышал, Сандерсон?— взвизгнул он.— Ты слышал, как он угрожал мне?
— Слышал,— холодно ответил Сандерсон.— Он назвал вас говнюком, это отягчающее обстоятельство.
Пэйнтер метнул подозрительный взгляд на своего помощника.
— Ладно, у нас достаточно отягчающих обстоятельств,— недовольно проворчал он, искоса взглянув на Шейна, все еще возвышавшегося над столом — Но если раньше ты мог рассчитывать на мою снисходительность, Шейн, то теперь забудь о ней. Ты сделал свой выбор.
Зазвонил телефон. Стенографист снял трубку.
— Это вас, шеф,— сказал он.— Ребята из лаборатории.
— Что они делали, проверяли иглу и белый порошок?— спросил Шейн.— Ну и как, это действительно сахарная пудра?
Рурк рассмеялся. Он был высоким, худым и взъерошенным человеком с бесцеремонными манерами, за которыми скрывались верность друзьям и страстная преданность своей профессии.
Он вручил Шейну большой конверт.
— Какая жалость, что в тот момент меня не было рядом!— сказал он, качая головой.— Посмотри на эти картинки. Величайшая сенсация со времен Содома!— он небрежно взял со стола сигарету с марихуаной и понюхал ее.— Расширяешь поле деятельности, Майк?
— Положите на место!— крикнул Пэйнтер— Это вещественное доказательство!
Холстэд, седой, сонный мужчина, приподнял бровь.
— Вы нашли это в кармане моего клиента?— осведомился он.
— Нет,— признал Пэйнтер.— Но если вы думаете, что у нас недостаточно других обвинений против него, то вы глубоко заблуждаетесь. Кстати, а кто вас сюда впустил?
— Честно говоря, Питер, нам пришлось кое с кем потолковать,— сказал Холстэд.— Похоже, один из ребят, которых вы заграбастали, оказался сыном судьи Пайка. Это добавило смазки в шестеренки закона.
— Шейн привлечен за нечто более серьезное, чем пьянство и беспорядки,— сказал Пэйнтер.— Молодого Пайка вы можете забрать в любую минуту. Шейна мы не выпустим, пока не получим медицинского заключения о состоянии сержанта Маккуайра, то есть не раньше чем через двенадцать часов.
Холстэд улыбнулся и взглянул на Рурка.
— Тим?…
Репортер взял у Шейна конверт и вытащил из него пачку глянцевых фотографий.
— Настоящая конфетка,— радостно сказал он.— Воскресные газеты уже не успеют дать этот материал, Майк, но ты и твои новые друзья — в понедельник вы займете три первые страницы целиком, это я гарантирую. Я мельком глянул на изъятую кинопленку: думаю, мы вырежем оттуда два-три наименее страшных кадра и используем их в качестве гарнира.
Он передал Шейну несколько фотографий. Будучи очевидцем и участником событий, детектив помнил, что девушки на вечеринке не были обременены одеждой. Рурк ткнул пальцем в Ли, размахивавшую пустой бутылкой: ее блузка была расстегнута сверху донизу.
— Придется заретушировать некоторые места,— сказал он.— Иначе почтовые отделения зарубят весь выпуск. Мы все-таки семейная газета.
Шейн рассмеялся.
— Фотограф заслужил медаль за отвагу на поле боя,— сказал он.
— Фотограф не жаловался на жизнь,— заметил Рурк.— А теперь я хочу обратить твое внимание на три снимка с сержантом Маккуайром. Мы все горько заплакали, когда узнали, что за беда с ним приключилась. Такая блестящая карьера — и вот, вывихнутая челюсть, да еще и трещина в кости…
Он разложил в ряд три фотографии. На первой Маккуайр возвышался над Бетти с дубинкой, занесенной для удара. Бетти сжалась в комок, на ее щеке уже алела глубокая царапина. Лицо Маккуайра было искажено яростью, глаза налились кровью. Это была классическая фотография полицейского-садиста и его беспомощной жертвы. На второй фотографии Шейн перехватывал дубинку на лету. Третий снимок избражал Маккуайра, сползающего по стене после удара Шейна.