Василько громко сглотнул, не сводя глаз с плывущего навстречу их засаде стяга.
- Гюрги, Ратьша, - скомандовал Гневыш, - коней - в балку. И быстро назад, сюда. Василько, Малёк, - он нашел глазами самого молодого из отроков, безусого еще юнца, потому и единственного прозываемого не по имени, - луки в зубы. Ваше дело - стрелы метать. В рубку не суйтесь. Если что, - кивнул вниз, куда двое дюжих дружинников уже торопливо уводили семерых коней, - кубарем вниз, в седла и уходите к Днепру. Путила, Гуды, - повернулся к старым своим проверенным товарищам. - Вместе с мальцами пускаем по одной-две стреле, только чтоб свалку на дороге устроить. И - вниз! - Он хищно усмехнулся и ласково огладил ладонью рукоять секиры на длинном, аршин с гаком, древке. - И помните, ежели кто зарубит самого Тугарина, иль вовсе в полон его возьмет - князья отсыпят золота столько, сколько в том Змее дерьма!
Старые рубаки, не сговариваясь, захохотали. И только Василько нервно кусал губы, да испуганно хлопал глазами Малёк, теребя кибить своего лука.
Половцы появились из-за поворота дороги плотно сбитой колонной по-двое. Словно гигантская змея она плавно изогнулась, огибая облюбованный засадой курган, и нырнула в низину у его подножия, где дорога немного сужалась. В этот самый момент сверху и полетели первые стрелы. Дико заржали раненные лошади, в которых, главным образом, и целились дружинники. Первые три забились в пыли, сбросив с себя всадников. Но и хозяин четвертой не успел среагировать, на полном ходу налетев на живое препятствие, подмяв под себя и едва успевшего соскочить с седла товарища. Еще один из обезлошаденных замер, уткнувшись лицом в придорожный камень.
Голова колонны вспухла, раздалась по сторонам и попыталась обогнуть, обтечь образовавшийся на дороге живой затор, словно гадюка, целиком заглатывающая куриное яйцо. Но стрелы продолжали лететь. Споткнулась и упала еще одна лошадь. Другая закружилась на месте, порываясь встать на дыбы и вынуждая прочих испуганно отпрянуть от нее. Сполз с седла хватающийся за пробитое стрелою плечо степняк. Однако, все больше и больше стрел с натужным гудением замирало, воткнувшись в поспешно вздетые вверх щиты поганых. Вскинулись навстречу невидимому врагу и первые половецкие луки, щелкнули тетивы. И все же колонная остановилась.
- А-а-арррха-арг! - прокатилось над холмами, когда из кустов чуть пониже вершины кургана вывалился похожий на медведя-шатуна Гневыш, в три огромных прыжка преодолел расстояние, отделяющее его от ближайших всадников, и одним широким взмахом секиры перерубил передние ноги очутившейся прямо перед ним лошади.
Следом за ним катились, что-то вопя и на ходу выхватывая мечи и топоры, Путила, Гуды, Ратьша и Гюрги. Малёк, широко раздувая ноздри от волнения, скользил взглядом по столпившимся внизу всадникам, в первую очередь выцеливая тех, у кого в руках мелькают луки. Вот один из них подал коня чуть в сторону, выигрывая себе больше простора, но и лишаясь прикрытия товарищей, натянул до самого уха тетиву, целясь в приближающегося Ратьшу. Но Малёк был первым, и окровавленный оголовок его стрелы с влажным хрустом выглянул из затылка половца. Тот взмахнул руками и упал на круп понесшей вдруг лошади. Ратьша едва увернулся от обезумевшей животины, принял на щит удар сабли другого степняка и достал мечом морду его коня. Попытавшийся же зайти к нему с другого бока поганый в ужасе уставился на пробившую его щит и замершую в каком-то волоске от лица стрелу Малька, потерял равновесие и упал прямо под ноги раненного русским дружинником животного.
Рядом сыпал какими-то неразборчивыми ругательствами Василько, пуская стрелу за стрелою. Быть может, и не так метко, как Малёк, но быстрее, и успевая прикрывать разом и Путилу и Гюрги. Лишь Гневыш с Гуды, спина к спине врубившиеся к толпу верховых, в том, похоже, не нуждались. Их тяжелые длинные секиры и без того заставляли половцев держаться на почтительном расстоянии от урус-батыров, воспользоваться же луком в этой толчее попросту не представлялось возможным. Змее, казалось, отрубили голову, и теперь ее тело бессильно бьется в конвульсиях в пыли. Лишь три или четыре всадника, бросив своих коней по противоположному крутому склону, прорвались дальше, за затор и, припустили наутек.
- Вверх по склону и на них! - полоснул слух Малька властный каркающий голос.
Слова были произнесены по-половецки, но выросший на границе с Полем юнец прекрасно понимал еще и по-торкски, по-печенежски и даже с ясами, наезжавшими порой из Белой Вежи, мог переброситься парой общих фраз. Он всадил еще одну стрелу в бедро чуть пониже щита всаднику, пытавшемуся теснить Ратьшу и поспешно перевел взгляд на все ближе и ближе подплывавший к основной свалке высокий ханский штандарт. На окружающую его со всех сторон плотную группу батыров, с ног до головы закованных в железо, с жуткими, размалеванными алой и синей краской личинами высоких островерхих шлемов. И на миг мелькнувшего в просвете меж длинных овальных щитов бритого налысо мужчину с длинными седыми усами.