Элис тоже не слушала. Она думала об Эбботте. Итак, его собираются убить. Что ж, это только его вина, он сам накликал на свою голову. В любом случае, она не станет переживать, – говорила она себе, а на душе было так же больно, как когда ей сказали, что Ричард в Англии. Нет, она не станет переживать. И всё же было что-то странное – сидеть и слушать, как планируют убить человека, которого она любила и с которым спала. Его тепло, его страсть – пуля превратит в ничто. Элис пыталась, как когда-то, вспомнить ту их ночь. Вспоминались какие-то обрывки. Прикосновение его рук, его губы, язык, «жар его чресел». Не вспоминалось главного – того ощущения, когда он заполнял её. Она могла представить, но не вспомнить. А ведь тогда ей казалось, что забыть это невозможно.
Её размышления оборвал голос министра:
– Какой он?
Шеппард взял со стола копию разосланного описания:
– Пять футов, десять дюймов, темноволосый, крепкого сложения…
– Как человек, – устало уточнил министр, – какой он человек?
Пауза. Ответил ему Смит:
– Хороший он человек.
6.
В машине, припаркованной под окнами Джоан Эбботт сидело трое: двое из спецотдела и прикоммандированный местный констебль. Все устали. Двое из спецотдела – на самом деле, а констебль – за компанию. Если выдохлись они – значит выдохся и он, если зевают они – значит можно и ему.
– Не придёт он, – сообщил инспектор из спецотдела, – не идиот же.
Сержант кивнул:
– Он наверняка знает, что дом под наблюдением.
Констебль открыл рот, чтоб высказаться, но вовремя передумал и притворился, что борется с очередным зевком. Когда рядом такие большие парни, благоразумнее помалкивать.
С дальнего конца улицы донеслась какая-то возня и нестройное пение.
– Это ещё что? – спросил инспектор.
Констебль почувствовал, что настал его звёздный час:
– Местные алкоголики, селятся у канала, – сообщил он, – денатурату нажрались. И изрядно, судя по голосам.
К этому моменту уже можно было разглядеть пять неаппетитных фигур, приближающихся шаткой походкой. Пение стало громче.
– Гос-споди, – выдохнул инспектор, – бомжи-алканавты. Только их нам и не хватало.
Под фонарём у подъезда бомжей застопорило. Их качало, как в десятибалльный шторм и, похоже, они к тому же переругались.
– Видели когда-нибудь такую мерзкую компанию?… – начал инспектор.
В этот момент началась драка. На шум мгновенно примчались двое, наблюдавшие за квартирой со двора. Инспектор с сержантом выскочили из машины.
– Оставайся и продолжай наблюдение, – бросил констеблю инспектор.
Заметив полицейских, трое бомжей бросились удирать. Двое других продолжали дубасить друг друга.
– Какого чёрта вы тут…– проревел инспектор, разнимая их.
Один из бомжей обернулся и инспектора аж отшатнуло волной концентрированной вони.
– Это всё вот этот грёбаный козёл…
– Ты кого козлом назвал?!…
– Заткнитесь оба! – рявкнул инспектор, – и пошли отсюда, пока обоих не замёл! Марш!
Бомжи испарились.
Инспектор с сержантом вернулись к машине, вторая пара – на свой пост во дворе.
– Ну, сынок, – спросил инспектор, водворившись в машину, – есть, что доложить?
– Нет, сэр, – ответил констебль, – только вот, один из этих бомжей забежал во двор дома.
– А как ты думаешь, зачем он это сделал?
– Ну, там есть проход на соседнюю улицу.
– Следовательно, удирать так проще всего?
– Я просто докладываю, – обиделся констебль, – как вы и приказывали.
– Отличный доклад, сынок. Большое тебе спасибо.
У констебля создалось тягостное ощущение, что его считают кретином.
Инспектор передал свои позывные и отрапортовал «Без происшествий».
Но происшествия были. Или, по крайней мере, могли быть, если бы на доклад констебля обратили чуть больше внимания.
Джоан Эбботт проснулась внезапно. Кто-то стучал в заднюю дверь – тихо, но настойчиво. Она встала, накинула халат и вышла на кухню, вовремя вспомнив, что включать свет не нужно. Стук прекратился. Она прислушалась, а сердце билось оглушительно – от страха и радости. Потом постучали снова. Она подошла вплотную к двери пожарного выхода. Через толстое матовое стекло ей удалось разглядеть на фоне ночного неба мужской силуэт.
– Кто это? – тихо спросила она.
– Джоан, это я.
Она открыла дверь и впустила его.