– Спасибо.
Ей было трудно удерживать наступательную позицию, когда он добровольно уселся на мокрый стул, чтобы избавить ее от неудобств. Вытирая сок, Робин подалась вперед и тихо заговорила:
– Знаешь, что меня больше всего тревожит? Рассказ Билли.
Тонкое хлопковое платье липло к телу; Страйк прилагал немало усилий, чтобы смотреть ей только в глаза.
– В этой связи я задал вопрос Чизуэллу.
– Правда?
– Естественно. Неужели я бы смолчал, услышав, что его шантажирует брат Билли?
– И что он?
– Сказал, что на его совести смертей нет, а за незапланированные последствия никто ответственности не несет.
– И как это понимать?
– Об этом я тоже спросил. И он привел гипотетический пример: дескать, взрослый человек выронил мятную пастилку, а затем ее подобрал какой-то ребенок и подавился.
– Что-что?!
– Я знаю не больше твоего. Билли, вероятно, не перезванивал?
Робин помотала головой.
– Понимаешь, очень может быть, что Билли одержим бредовыми идеями, – сказал Страйк. – Когда я передал Чизуэллу суть этого рассказа, в его манере не отразилось ни раскаяния, ни страха.
С этими словами он вдруг вспомнил, что по лицу Чизуэлла пробежала какая-то тень – как будто эта история ему знакома.
– Так чем же злодеи шантажируют Чизуэлла? – не поняла Робин.
– Ума не приложу, хоть убей, – ответил Страйк. – Он говорит, что те события произошли шесть лет назад, но это не вяжется с рассказом Билли, потому что шесть лет назад тот был уже взрослым парнем. Чизуэлл обмолвился, что кое-кто счел бы его действия аморальными, хотя ничего противозаконного он не совершал. Вроде бы подразумевалось, что на тот момент его поступки не противоречили закону, хотя в настоящее время выходят за рамки допустимого.
Страйк подавил зевок. От жары и пива его клонило в сон. А вечером он обещал быть у Лорелеи.
– Значит, ты ему веришь? – заключила Робин.
– Верю ли я Чизуэллу? – Глядя через плечо Робин в обильно украшенное гравировкой зеркало, Страйк начал рассуждать вслух: – Готов поспорить, что сегодня он был со мной честен – просто от отчаяния. Но можно ли ему доверять? Думаю, не более чем первому встречному.
– То есть он вызвал у тебя неприязнь? – спросила Робин. – Я тут о нем почитала.
– И?
– Ратует за казнь через повешение, за антииммиграционную политику, голосовал против увеличения отпуска по беременности и родам…
Не заметив беглого взгляда Страйка, скользнувшего по ее облепленной платьем фигуре, она продолжала:
– …разглагольствует о семейных ценностях, а сам ушел от жены к какой-то журналистке…
– Короче, в собутыльники я бы такого не выбрал, но он заслуживает сочувствия. Одного сына потерял, второй недавно убил женщину…
– Вот, пожалуйста, – перебила Робин. – Требует всех мелких нарушителей закона упечь за решетку и выкинуть ключ, а когда его сынок сбивает молодую мать, нажимает на все рычаги, чтобы тому дали минималь…
Ее прервал на полуслове пронзительный женский голос:
– Робин! Вот чудо!
В паб вошла Сара Шедлок в сопровождении двух мужчин.
– Принесла нелегкая, – шепнула, не сдержавшись, Робин и откликнулась в полный голос: – Сара, привет.
Робин бы дорого дала, чтобы этой встречи не случилось. Час назад она по телефону сказала мужу, что в одиночестве торчит на Харли-стрит, а теперь Сара с восторгом доложит Мэтью, что застукала Робин и Страйка на свидании в Мэйфере.
Извиваясь, Сара огибала их столик, чтобы обнять Робин, а та подумала, что это делается исключительно на погляденье мужчинам.
– Дорогуша, что с тобой такое? Ты же вся липкая!
Здесь, в Мэйфере, Сара была одета с чуть большим вкусом, чем обычно, и обращалась к Робин на несколько градусов теплее.
– Ничего особенного, – пробормотала Робин. – Апельсиновый сок разлился, вот и все.
– Корморан! – радостно воскликнула Сара и наклонилась, чтобы чмокнуть его в щеку.
Страйк, к удовольствию Робин, сидел как истукан.
– Отдыхаем, расслабляемся? – С понимающей улыбкой Сара обняла их обоих за плечи.
– Работаем, – отрезал Страйк.
Не получив приглашения составить им компанию, Сара двинулась дальше вдоль стойки бара, уводя с собой спутников-коллег.
– Совсем забыла: тут за углом – «Кристис», – тихо сказала Робин.
Страйк посмотрел на часы. Ему не хотелось ехать к Лорелее в костюме, тем более что на нем остались пятна от апельсинового сока.
– Надо обсудить план действий, работать начинаем прямо завтра.
– Понятно. – Робин бросило в дрожь: ей давно не приходилось работать по выходным. Мэтью привык, что она… дома.