- Зажимы! – произнес хирург, и один из бандитов, ассистировавший ему, подал необходимое. Кровеносные сосуды, ведущие к органу, были пережаты, почка отрезана и помещена в охлажденный физиологический раствор.
- Клей! – снова произнес хирург, взял поданный тюбик биологического суперклея, смазал края раны и сжал их стальными фиксаторами. Затем рана по коже была заклеена прочным пластырем.
- Готово, шеф! – вымолвил хирург.
Увидев, что все идет по плану, вожак банды взглянул на отнятую у человека почку, помещенную в прозрачную банку с раствором, артистически развел руками и нараспев сказал:
- Ну, вот и все! Немножко терпения, немножко волнения и дело в шляпе!
Он как будто исполнял своеобразное дьявольское колдовство, не забывая следить за действиями водителя и остальных своих подчиненных. Его нисколько не волновал полицейский электромобиль, проехавший по встречной полосе. Столько раз за последние годы этот преступник безнаказанно проводил подобные акции, что его ничто уже не волновало.
- Укол сомнабутала! – прошипел хирург ассистенту.
- Есть! – послышалось в ответ и похищенному ввели лошадиную дозу снотворного.
Электрофургон свернул с центральной улицы, запетлял по закоулкам, и на малолюдной улице прооперированного человека выбросили на тротуар.
- Готово, мастер! – выкрикнул один из бандитов.
Казалось, ничего странного и необычного не было в действиях этих людей, посягнувших не только на здоровье, но и на саму жизнь человека. Бандиты как будто играли в необычную игру и действовали не только ради наживы, но и ради того азарта, с которым все происходило. И, разумеется, им было не до понимания той смертельной опасности, которая нависала над человеком, брошенном на тротуаре. Только через час или даже два его обнаружат, доставят в больницу, и именно там врачи определят, что у бедняги не хватает почки, и он останется калекой на всю жизнь.
Радостный, почти детский смех главаря банды раздался в салоне фургона.
Электрофургон с новыми номерами опять вырулил на центральную улицу и растворился в сплошном потоке машин.
Лю Кенг начал жалеть о том, что послушался своего внутреннего голоса и прилетел на Сатурн. Здесь не было никакого Шанг Цунга. Рано утром, убежав из отеля, в котором его поселила добрая девушка по имени Рита, он отправился прямиком в адресное бюро, но там сказали, что человека по имени Шанг Цунг на Сатурне нет.
- Но он не человек! – произнес Лю Кенг.
Служительница адресного бюро с опаской посмотрела на Лю Кенга. И тот поспешно ретировался, понимая, что сболтнул лишнее.
Ночевал Лю Кенг вместе с сатурнийскими бомжами. Они разжигали костры или ложились на теплые вентиляционные решетки. Тибетец жил вместе с несчастными, из-за своего пристрастия к наркотикам потерявшими человеческий облик.
«Наверное, я не там его ищу, - думал Лю Кенг, - этот Шанг Цунг, скорее всего, вращается среди боксеров, игроков, барменов, кинозвезд. Но, чтобы попасть в это общество, мне нужно много денег. А их у меня нет».
Лю Кенг решил найти какой-нибудь фешенебельный отель и послоняться там. Именно там он увидит этого гостя, который явился ему во сне.
Однажды, когда Лю Кенг проходил мимо одной роскошной гостиницы, он обратил внимание на то, что у дверей столпились журналисты и фоторепортеры. Вот они ринулись внутрь гостиницы, и заинтересованный Лю Кенг последовал за ними. Швейцар критически осмотрел одежду Лю Кенга, но все же открыл перед ним дверь. Лю Кенг не удивился, когда увидел, что в фойе гостиницы расположился его недавний знакомый Джонни Кейдж. Он потягивал какую-то оранжевую жидкость из стаканчика и разглагольствовал перед развесившими уши журналистами:
- Многие кинозвезды убеждены, их свет тем ярче, чем больше денег они заработали. Я же утверждаю, что престиж кинозвезды прямо пропорционален числу сломанных костей.
- Можно вопрос? – воскликнул один из журналистов. – Не могли бы Вы назвать Ваши травмы?
- В реестре моих травм числятся: голова, глаза, нос, трижды челюсть, грудь, выбиты указательные пальцы, повреждены колено, лодыжка, короче, все тело, от макушки до пят.
- Мы сочувствуем Вам, мистер Джонни Кейдж, но Вы выглядите как новенький, - воскликнул все тот же бойкий журналист.
- Я решительно отвергаю сочувствие моих поклонников, - пробасил Джонни Кейдж, - сломанная нога поболит несколько недель и перестанет, а фильмы останутся в вечности!
Лю Кенг поежился от такого беспардонного присваивания его собственных слов, этого он не мог вынести, поэтому он воскликнул: