Атаки и блоки сначала шли медленно, под такт одинокого барабана. Но темп нарастал, когда второй барабан добавил свой звук. Шлёпанье босых ног по холодному каменному полу, мерцающие тени факелов, барабанная дробь... Джонни нашёл это зрелище гипнотическим. Всё быстрее и быстрее следовали их удары и блоки. Четвёртая барабанная дробь. Пятая. Кулаки, ноги и оружие двигались как в тумане, слишком быстро, чтобы уследить за ними. Не было слышно ни звука, кроме шлёпанья ног по камню, ни свиста посохов, отклоняемых в сторону или блокируемых в последний момент, ни хриплого дыхания бойцов. Зрители, величайшие Чемпионы Земли, сидели в ошеломлённом молчании, наблюдая за головокружительной демонстрацией ловкости и силы.
Барабанная дробь звучала всё быстрее и быстрее, доходя до непрерывного тембра. Чемпионы Внешнего мира блестели от пота, и всё же ни один звук, кроме дыхания, не срывался с их губ.
Солнце опустилось за горизонт, и с быстротой тропической ночи за открытыми дверями опустилась тьма.
В этот момент удар гонга перекрыл все остальные звуки в Большом зале. Барабаны смолкли. Жители Внешнего мира застыли на месте, затем повернулись и поклонились друг другу.
– Чертовски хорошее шоу, – прошептал Арт Лин, наклонившись вперёд через стол.
– Хотел бы я, чтобы их боевой аранжировщик работал над моим последним фильмом, – прошептал в ответ Джонни.
– Посмотрите туда, – Лю указал на полупустое возвышение.
Кортеж монахов в чёрных капюшонах шёл справа от возвышения. Они хлопали в ладоши, когда подходили, и их звон раздавался в тишине зала. Позади них на плечах ещё нескольких монахов была расстелена подстилка, покрытая пурпурно-золотым дамасским шёлком. На подстилке стоял Шанг Цунг, одетый в переливающийся зелёный парчовый халат. Сзади шли ещё монахи. Когда подстилка поравнялась с высоким столом в центре возвышения, монахи, которые несли его, опустились на колени. Колдун сделал шаг вперёд. Его глаза обшарили зал. Везде, где его взгляд останавливался на чужаке, тот кланялся – то ли в знак почтения, то ли в страхе, Джонни не мог сказать точно. Сам же Джонни почувствовал, как по позвоночнику пробежала холодная дрожь, когда тёмные глаза с пламенем на дне окинули его взглядом.
Если до этого в Большом зале было тихо, то теперь он был абсолютно безмолвен.
– Добро пожаловать! – воскликнул Шанг Цунг, его голос эхом отразился в стропилах. В его голосе чувствовалась глубина, в нём звучала непостижимая сила. От этого звука Джонни вздрогнул.
Соня подняла свой кубок к губам и сделала глоток.
– Добро пожаловать, Чемпионы! – продолжал Шанг Цунг. – Вы здесь, чтобы выступить на величайшем из всех Турниров, "Смертельной битве". Вы должны гордиться собой! Каждый из вас был выбран за ваше мастерство, умение, мужество! Вы лучшие бойцы своего поколения, достойные представлять Царство Земли... – Здесь Шанг Цунг сделал паузу и позволил своим глазам снова окинуть зал. – И Царство Внешнего Мира!
Лю поднял голову. У входа у стены, в самом дальнем от Шанг Цунга углу, стоял скромно одетый человек. В отличие от Чемпионов Внешнего мира или Чемпионов Земли, собравшихся за столами, этот человек стоял в стороне от всех остальных. Нищий поднял голову из-под своей шляпы и посмотрел на Лю.
– Рейден! – прошептал Лю.
– Завтра, – не переставая вещал Шанг Цунг со своего возвышения, и его голос наполнял зал, – утром начнётся Великий Турнир. Соперники будут выбраны жеребьёвкой. Победитель каждого боя будет переходить к следующему. Наконец, останется только один Чемпион.
Лю перевел взгляд с Рейдена на Шанг Цунга. Когда он оглянулся, Бога грома и молний уже не было видно.
– Кто-то из вас удостоится чести встретиться с лучшими бойцами двух миров, – продолжал Шанг Цунг, его голос становился всё громче, а слова – быстрее. – А некоторые будут иметь удовольствие сразиться с принцем Горо, действующим Чемпионом!
Колдун Императора перевёл взгляд на столы, за которыми в недоумённом молчании сидел человеческий контингент.
– Вы все, в частности, – проговорил Шанг Цунг, понизив голос и перебирая руками всех ожидающих людей, – являетесь свидетелями этого знаменательного события в истории вашей планеты. А пока цените эти мгновения, – добавил он, – как если бы они для вас были последними.
Барабаны и флейты заиграли странную, диссонирующую музыку, сначала негромко, но она становилась всё громче.