С севера и юга к Городу примыкали густые рощи священных деревьев. Мудрость великого строителя заключалась в том, чтобы сохранить Равновесие между Силой и Хаосом, между искусственным творением и дикой природой. Тогда и очистились сердца горожан, ведь в каждом из них таилось что-то темное, жаждущее, чтобы где-нибудь созидание заканчивалось и начинался Хаос.
Тысячелетия шумели эти рощи, пропускающие сквозь себя потоки Силы, пронизанные запахами свежести и гнили, наполненные пронзительными криками неведомых Городу тварей, ютящихся под их сенью. Рощи казались вечными: они содрогались под напором ураганов, замирали в засуху, погибали и взрастали вновь.
Шанг Цунг вышел на тропу, которая вела через священную рощу к городским стенам, и вскоре вошел под сень волшебных деревьев.
Земля под деревьями была мягкой, плодородной – на нее многие годы падала слоями и перепревала листва. На этой благодатной почве росли папоротники, лесные травы и деревья, только эти старинные, священные деревья – других пород в роще не было. Под их кронами воздух был свеж, как чистейшая родниковая вода.
Некоторые из деревьев были поистине огромны. Глядя на них, действительно можно было предположить, что они современники Города. Стволы их напоминали древние памятники, поседевшие от бесконечной вереницы прожитых лет; корни этих деревьев были столь же глубоки, как корни гор. Меж этих гигантов росла поросль – высокие, полные сил деревья с пышными кронами и множеством длинных гибких ветвей.
Неожиданно деревья зашевелились. Нежнейшие нервные окончания травы передали сигнал о вторжении постороннего, и деревья охватило беспокойство. Одна из ветвей изогнулась, как змея, встряхнула листьями, ударила воздух прямо перед Шанг Цунг. Зеленые стены вокруг мастера Схватки угрожающе зашумели. Деревья ожили и медленно потянули к незнакомцу свои искривленные толстые сучья.
Затем, словно по команде, деревья замерли. Казалось, они напряженно вслушивались в каждое слово какого-то властного, только ими слышимого приказа. Как будто тихий вздох пронесся по роще, и все закончилось: развесистые кроны распрямились, зазубренные шипы спрятались под корой. Деревья запомнили Шанг Цунг и приняли его. Мастер Схватки продолжил свой путь по тропе.
Через три часа быстрой ходьбы он миновал полупрозрачные городские ворота и направился к Золотой башне, где ему была назначена встреча лордом Рейденом.
Вход в Золотую башню не охранялся. В этом не было никакой необходимости, потому что вряд ли нашелся бы на Мире человек или мутант, который смог бы войти в Золотую башню без приглашения.
Странные чувства испытывал Шанг Цунг, шагая по огромным залам, украшенным старинными гобеленами. Он никогда здесь не был, но ноги сами, казалось, несли его в нужном направлении.
Он шел по залам со сводчатыми потолками и мозаичными полами, которые изображали исчезающих ныне обитателей приграничных районов. Шанг Цунг ступал по кентаврам и русалкам, по сфинксам и сатирам, которые на Земле существовали в легендах. Ему же они были привычны: некоторых он видел в далеком детстве сам, о других слышал рассказы странников.
Наконец Шанг Цунг, поднявшись по широкой лестнице, вошел в тронный зал, стены которого сверкали и переливались в солнечном свете, будто сотканные из серебряных нитей паутины. В дальнем конце зала возвышался вырезанный из священного дерева трон Власти, но давно уже Верховный Адепт Мира не спускался с верхних палат Золотой башни, чтобы занять его. Может, и правда, что он навсегда ушел в созерцание и больше не интересуется судьбами Мира и Земли.
От трона Власти к середине зала тянулся вырезанный из белого мрамора стол, за которым на позолоченных стульях сидело четыре человека – сыновья Верховного Адепта Мира, принцы Власти, повелители приграничных баронств. Пятый стул пустовал. Лорд Рейден стоял слева от трона и, поймав взгляд вошедшего Шанг Цунг, легким жестом приказал ему ждать у стены. Больше, казалось, никто не заметил появления мастера Схватки. Беседа продолжалась, как будто ничего не произошло.
– Пришло известие с Велла и Конанта: то же самое, – продолжил начатый разговор Борхевен, высокий, мускулистый мужчина в голубой тунике; шлем с плюмажем красиво обрамлял его мужественное, загорелое лицо. Его глаза – холодные синие озера – с беспокойством оглядели собравшихся.
– Сначала юг и юго-восток, теперь север и северо-запад, – пробормотал Дамиен, не отрывая глаз от полированной поверхности стола. Он был одет в зеленое – цвет своего баронства.
– Я боюсь, – прибавил он. – На границах страх. Страх поселился даже в корнях священных деревьев.