Перед глазами появилась стрелка, указывающая в нужном направлении. Я дал команду Молнии, чтобы она двигалась чуть быстрее.
Следующие три часа для меня были настоящим испытанием. Неудобное седло довольно быстро натерло мне пятую точку, поэтому каждый раз, когда лошадь слегка покачивалась из стороны в сторону, мозоль на моих ягодичных мышцах горела адским огнём. Постоянный цокающий стук копыт о булыжники дороги раздражал и действовал на нервы, вызывая сильные головные боли. Солнце уже встало и, так как сейчас был самый разгар лета, начало неслабо припекать. Я быстро покрылся небольшими бисеринками пота, запах которого привлёк моих самых любимых насекомых - комаров.
Изредка я встречал по дороге торговые караваны НПС, от которых пришлось прятаться в зарослях придорожного кустарника, и парочку одиноких игроков, бредущих в одном, известном только им, направлении, которые не удостаивали меня своим вниманием, чему я, признаться, был очень рад.
Теперь вы понимаете мою радость, когда после нескольких часов такой 'приятной' дороги я, наконец, выехал перед небольшой деревушкой, которая являлась моим конечным пунктом назначения. Правда, эта радость быстро улетучилась.
Перед моими глазами была ужасающего вида деревенька, которая имела звучное и весьма лаконичное название Бодуны. Когда-то высокий добротный забор, окружающий этот насёленный пункт, местами прогнил, а местами - вообще отсутствовал. Входные ворота были также не в лучшем состоянии: одна из створок сильно накренилась к земле, обнажив покрытые рыжей ржавчиной толстые петли, и слегка покачивалась в такт завывающему ветру, вторая - покрылась зеленоватым слоем мха, кое-где изменяющего цвет на бурый.
Я, не останавливая Молнию, пустил её прямо через ворота. Лошадь послушно подошла к самым воротам и ступила копытом на, практически лежавшую на земле, створку, которая не выдержала такого к себе обращения и, жалобно скрипнув, развалилась на куски, подняв в воздух небольшое облачко древесной трухи, от которого я громко чихнул.
- Мда, - глубокомысленно заметил я, когда пересёк линию ворот и, оказавшись на территории деревни, уставился на открывающуюся мне картину.
Если вы думаете, что внутри деревня выглядела лучше, чем снаружи - то ничего подобного.
Перед моими глазами предстала главная улица деревни, в конце которой находился трёхэтажное каменное здание, являющееся, судя по всему, резиденцией рода Минтеркан, потому что это было единственное строение, которому можно было присвоить статус жилого. По бокам от этой самой улицы располагались дома, в которых я бы не жил, даже если бы мне заплатили.
Все до одного, они имели весьма плачевный вид. Деревянный сруб местами прогнил и покрылся зеленоватой плесенью. Кое-где в нём виднелись дыры с торчащими во все стороны щепками. Соломенные крыши домов, когда-то имеющие естественный желтый цвет, теперь стали черными, а местами их вообще не было.
Но если вы думаете, что на этом все недостатки деревни закончились, то спешу вас обрадовать - нет. При въезде в Бодуны меня чуть не вырвало от запаха нечистот и помоев, витавшего повсюду. Помимо этого прекрасного аромата к восхитительному коктейлю добавлялись лёгкие нотки разлагающегося тела.
Я, зажав одной рукой нос, внимательно осмотрелся в поисках источника такого амбре.
Им оказалось тело, лежавшее невдалеке от главной улицы, в огромной луже нечистот.
Хочу сказать, что туалет здесь был по принципу средневековых городов: всё своё выкидывалось на улицу, поэтому вся земля была залито месивом, состав которого я, пожалуй, не буду перечислять.
Но, не смотря на все недостатки (если можно так назвать все те вещи, которые я перечислил) данной деревни, жители в ней всё-таки были. Это мне стало понятно, когда из одного, казалось бы, нежилого дома выбежал чумазый мальчишка лет шести.
Это был босой паренек, одетый в небольшую, когда-то белую, а ныне серо-черную простыню, едва прикрывающую срам. Остановившись у порога, он заинтересованно посмотрел на меня, а затем с громким чавкающим звуком погружающихся ступней в лужи нечистот начал бежать в мою сторону.
Увидев лицо этого грязного мальчонки, который радостно бежал в мою сторону, я всё же не сдержался, и меня, державшегося правой рукой за поводья Молнии, вырвало прямо на улицу, освобождая мой желудок от вчерашнего сытого ужина. По поводу того, что я справил нужду прямо на улице, я не волновался. Я думаю, что объяснять причину не стоит.
Тем временем мальчик вплотную подбежал к моей Молнии и, раскрыв беззубый рот, спросил: