— Они...? Иван...?
— В восторге, — подтвердила Вера. — Ты будешь настоящей Беловой!
Дерек и Джулия присоединились к нам, и Дерек похлопал меня по плечу.
— Я не хочу портить хороший момент, но у меня действительно есть кое-какие новости.
Я опустила голову и последовала за ним в бар, где мы заказали наши напитки и виски sour для Дома.
— Сразу перейду к делу. Ваша система безопасности была взломана и обезврежена в ночь убийства Луиса. Связь была отключена на долгие часы. Примерно за сорок минут до того, как ты сказала, что слышала шум.
Но я уже знала, что в ту ночь наша система дала сбой. Мне сказали, что ее взломали.
— Но они не проверяли систему безопасности до той ночи, — сказал он. — Они все еще были новичками в такого рода системах. Но Дом сохранил все в этом доме в таком первозданном виде...
— Дом? Не Иван?
Дерек нахмурился, глядя на меня.
— Дом был единственным, кто присматривал за всем этим.
Мое сердце переполнилось радостью.
— В любом случае, охрану отключили за шесть дней до этого, около одиннадцати вечера. Включились снова через два часа, точно таким же образом.
Но Дом просматривал ролики заранее. Он добрался бы до шести дней назад...
— Дата?
— 29 июня.
И даже тогда я знала это. Я помнила это. День, за который я цеплялась неделями в том году. Последний экзамен Дома.
Когда он пришел в полночь, папа не застал его, как в ту последнюю ночь, когда мы ходили в бухту.
Потому что он отключил систему безопасности.
Затем сделал это неделю спустя, когда он сказал, что якобы придет сказать мне, что любит меня.
Он помог моему отцу настроить систему, потому что, очевидно, беспокоился обо мне после попытки похищения.
Очевидно. Предположительно.
Но Дом любил меня.
Он заботился обо мне.
— Верно, — медленно произнесла я и не поблагодарила бармена, когда он налил мне напиток покрепче.
Я знала, что у них в задней части были фотографии нас, Беловых, с нашими любимыми напитками, под строгими инструкциями никогда без них не оставаться.
Мне хотелось швырнуть Дома в голову неограниченное количество напитков, одно за другим.
— Что это? — Дерек нетерпеливо спросил. — Что ты вспомнил?
— Мне, эээ, нужна минутка, — выдохнула я, соскальзывая со стула только для того, чтобы врезаться прямо в широкую грудь Дома.
— Ты в порядке, малышка? — спросил он, выпрямляя меня, когда комната закружилась.
— Мне нужно… Пойдем со мной.
Поэтому я схватила его за руку как раз в тот момент, когда другие люди начали подходить ко входу, и потащила его к одной из выставок живописи.
Я стояла перед ним, пытаясь успокоить дыхание.
Его глаза расширились, когда он наклонился, чтобы посмотреть прямо в мои. Его голос дрожал, когда он спросил:
— Лео, что… что случилось? Ты меня беспокоишь.
Я могла бы притвориться, что этого никогда не было. Я могла бы пойти в туалет, плеснуть водой в лицо и всю оставшуюся жизнь изображать фальшивую улыбку. Но я высоко подняла голову и сказала:
— В ту ночь ты был тем, кто отключил камеры наблюдения, не так ли?
Его лицо сказало все. Он моргнул один раз, его рот приоткрылся. Слова не слетали с его губ, хотя это было не из-за отсутствия попыток. Его грудь поднялась от вдоха, который должен был выдать отрицание; его губы сжались, чтобы помочь, но произошел разрыв.
Потому что все, что могло бы слететь с его губ, было бы ложью.
— Гребаный ад, — прохрипела я, прижимая ладонь к голове и отворачиваясь от него. — Господи, Дом.
Он схватил меня за руки, пытаясь притянуть к себе, но я вырвалась. Мы были вдали от масс, но слышали, как вечеринка становится оживленной.
— Не надо! — я закричала. — Не прикасайся ко мне, пожалуйста.
Той ночью он обнимал меня, пока мой отец лежал присмерти, а моя мама пыталась выплеснуть свои мозги на последние минуты жизни моего отца.
В ту ночь я потеряла отца, мать, а затем исчез и Дом, которого я знала.
Заменен жестокой оболочкой, которая избегала меня и игнорировала годами. Когда, на самом деле, я должна была быть жестокой. Я должна была ненавидеть его, а не наоборот.
— Это был несчастный случай, — настаивал он. — Клянусь тебе, я не знал. Я ненавидел себя за это, Лео. Я никогда не ненавидел тебя, но я...
Он отпустил меня, чтобы подойти и встать передо мной. Я смотрела только на его ботинки. Те самые, которые я одела в его гардеробе всего три недели назад.
— Ты что? — пробормотала я. — Хотел причинить мне еще больше боли? Ты, блядь, был мне нужен, — мой голос дрогнул от этого последнего заявления.
— Если бы я... если бы я сблизился с тобой, я бы рассказал тебе и разбил твое сердце. Я не смог бы жить с тем, что я сделал с тобой. Мне было больно видеть тебя и... и… Если ты могла ненавидеть меня за то, что я мудак, это было нормально. Но я не мог допустить, чтобы ты возненавидела меня за то, что я причинил тебе боль.
Его лицо исказилось от боли, в глазах заблестели слезы.
— Леона, клянусь, я не имею к этому никакого отношения. Это была ошибка. Мне очень, очень жаль. Это было...
— Нас с Изи похитили за четыре месяца до этого! Охрана была введена не просто так! Ты хотел подвергнуть опасности мою жизнь, чтобы прийти и увидеть меня? Ты хотел признаться в любви моему мертвому телу? О нет, ты просто хотел сказать это через моего покойного отца!
— Я никогда не прощу себя, Лео, — плакал он, слезы капали по его щекам. — Я никогда. Я проведу всю свою жизнь, сожалея о той ночи. Это все моя вина. Все. Твоя мама, твоя зависимость, твой...
— Заткнись! — я закричала, проходя дальше по художественной галерее. Мы были слишком близко к другим людям для этого. — Ты хочешь, чтобы я пережила все это заново? Нет? Тогда заткнись!
— Мне очень жаль, — воскликнул он, отставая на шаг от меня. — Я проведу остаток своих дней, умоляя тебя поверить мне.
Я резко обернулась.
— Поклянись в этом. Поклянись моей жизнью.
— Я клянусь. Я клянусь, что не причастен к этому, Лео. Я убью того, кто был причастен. Это обещание. Фирдман выйдет на свободу, и я убью его.
Еще до того, как он это сказал, я знала, что это правда. Он был способен на многое, но на самом деле я не думала, что он так поступит со мной или моим отцом.
— Это была не твоя вина, — прошептала я больше для себя, чем для чего-либо другого. — Ты был ребенком.