Она положила мой пистолет в карман, и в ту секунду, когда ее рука освободилась, я взял ее в свою. Она смотрела на нашу связь без эмоций. Но она не отстранилась.
Я удержал этот дюйм и преодолел милю.
— Леона, прости меня. Мне очень, очень жаль. Я скучал по тебе. Пожалуйста.
Ее нижняя губа втянулась, когда она задумалась и глубоко вздохнула.
— Есть кое-кто, с кем тебе нужно встретиться.
И она потащила меня вниз по лестнице. Я так крепко сжал ее руку, пытаясь показать ей, как много значат для меня эти слова.
— Тебя не было на слушании по условно-досрочному освобождению.
Это было мое последнее средство. Облетев весь мир в роли погони, я ни к чему не пришел, поэтому я ждал ее прибытия в здании суда, зная, что она не оставит это на волю случая.
Я был неправ. Она не пришла.
— Потому что мне нужно было, чтобы он был освобожден.
— Для чего? — спросил я.
В течение нескольких недель она была одержима написанием этого заявления, желая навсегда запереть его.
— Чтобы ты знал, что произошло на самом деле, — сказала она и потянула меня в направлении кухни.
Мой телефон завибрировал в кармане, и, поскольку она шла впереди, мне удалось отвести от нее взгляд, чтобы позволить главным воротам открыться для команды, присланной Крисом.
Только потому, что они, вероятно, взорвали бы ворота, если бы у Криса были какие-то опасения.
В ее движениях было что-то другое. Грациозное, но хищное. У нее всегда были сильные ноги, ничто не могло ее остановить, но сейчас в них было нечто большее, чем решимость. Твердость.
Вот почему я не заметил простыней, пока мы не ступили на них. Шорох наших шагов был громким, почти перекрывая приглушенные стоны, доносившиеся со стула в центре комнаты.
Последние несколько лет я делал этот дом привлекательным и пригодным для жилья снаружи. Каким-то образом кухня тоже стала такой. На столешнице стояла ваза с лилиями, сбоку лежали разделочные доски, а также средства для мытья рук.
Но это было заранее спланированное место преступления с покрытием на полу, ожидающим, когда его окрасят кровью.
— Леона, — предупредил я, останавливаясь, когда увидел, что лысый мужчина борется с ремнями, которые приковывали его к стулу. — Что это?
— Подойди и познакомься с моим новым другом.
Мужчина начал набрасываться на звук ее голоса, стул трясся от его движений.
Ее новый… что?
Когда мы завернули за угол, я увидел его. Дэниел Фирдман. Человек, виновный в том, что нажал на спусковой крючок отца Лео.
Он был весь в крови. Сопли и слезы текли по его лицу. Когда Лео встала перед ним, он прищурился. Он всхлипнул сквозь кляп с шариком во рту.
Он так крепко вцепился в подлокотники кресла руками без ногтей.
Я видел много сеансов пыток и спровоцировал больше, чем следовало.
Но ничто и никогда не было таким пугающим, как выражение лица Лео. Потому что она была восторженной, гордой, сияла, глядя на него сверху вниз, прежде чем взять нож из ряда у его ног, который я даже не заметил.
Несколько месяцев назад я пообещал убить его. Она всегда была способна сделать это сама.
— Что?… что случилось? — Тихо спросил я, пытаясь встать между ней и им, положив руки ей на плечи.
Ее взгляд встретился с моим. Ее голос был полон притворного удивления, а не сожаления или озабоченности.
— О, ты меня больше не любишь? Потому что это тот, кем мне суждено было стать, Доминик. Это тот, с кем ты был бы, если бы он не убил моего отца той ночью. Кем бы я ни была, это твоих рук дело.
Но в ее голосе не было отвращения. Скорее обеспокоенный трепет.
Я приподнял ее подбородок, чтобы она посмотрела на меня, пытаясь найти ту Леону, какой была несколько месяцев назад. Я никак не ожидал, что она будет сидеть сложа руки и позволять делам происходить вокруг нее. Леона никогда бы так не поступила.
— Это… Я бы помог тебе, Леона.
— Как я могла доверять тебе? — спросила она, глядя на нож в своей руке.
Я не волновался, что она причинит мне этим боль, пока ее глаза снова не впились в мои. Они были напряженными, полными чего-то, чего я никогда раньше не видел. Настоящей ненависти.
— Ты это сделал! Ты! Он не смог бы сделать этого без тебя!
— Я не понимаю, что ты имеешь в виду!
Ее дыхание было тяжелым, когда она выдернула кляп из его рта.
— Может, это и не твоя вина, но этого бы никогда не случилось, если бы ты не был его пешкой.
— Чьей пешкой? — спросила я, мой голос дрогнул от разочарования. — Леона, мать твою, выкладывай.
— Скажи ему! — взвизгнула она, вытаскивая пистолет и направляя его на Фирдмана, который открыто плакал. — Скажи ему!
— Меня наняли Беловы, — всхлипнул он, сплевывая кровь на пол.
— И все остальное!
Мужчина передо мной был таким сломленным. Травмированным. Его майка была покрыта коркой рвоты. От него воняло мочой и кровью. Он был в таком смятении, что посмотрел на нее в поисках помощи.
— Сколько человек? — спросил я.
— Три, — захныкал он. — Намеревался убить всех в доме, кроме девушки.
Всех? Даже тетю Елену? Даже с приказом не убивать Лео, он причинил бы ей боль.
Из открытых французских дверей донесся шорох, когда вошел Рокко, не сводя глаз с Лео. Он предупредил:
— У нас гости. Команда у входа. Ты хочешь, чтобы я... — он взглянул на меня.
— Они будут принадлежать только Дому. Просто оставь их.
Он кивнул и вышел тем же путем, каким пришел.
— Леона, мой отец не стал бы...
— Не оскорбляй меня! — крикнула она, поднимая пистолет и снова целясь в меня. Я не сдвинулся с места, даже не моргнул. — Как ты думаешь, чем я занималась последние семь месяцев?
— Я не знаю, — крикнул я в ответ, — потому что ты отгораживаешься от меня!
— Я шла по следу. Каждый человек был связан с одним из тех аккаунтов, которые переводили деньги на счет Фирдмана. На всем пути от Бристоу Билдингс до Ла Баранда. Я пытала и убивала, пока не получила именно те доказательства, которые мне были нужны. Ты думаешь, я хотела, чтобы это был он? Ты думаешь, я хотела ненавидеть тебя? Знать, что все будет только сложнее, когда…
— Я думаю, у тебя много дел, — огрызнулся я, потому что она не смогла закончить предложение. — Позволь мне сделать это для тебя. Позволь мне просто убить Фирдмана...
— Он мой! — закричала она и шагнула вперед с поднятым пистолетом, прижимая меня к стене.
Со всех сторон послышались тяжелые шаги, затем:
— Кастильо, опусти пистолет.