— Но не Джаред. Не сегодня. И не в любую другую ночь.
— Да, сегодня вечером, — прошипела я, стараясь не разбудить Изи.
Если бы он только мог произносить имя Джареда чуть тише.
— Я собираюсь выплеснуть на него все свое раздражение. Использовать его, как ты бы использовал Миа.
Его челюсти сжались.
— Ты? Занимаешься сексом безудержно? Ты принцесса подушек.
Я резко выдохнула.
— Я не знаю, почему ты выпиваешь и вдруг думаешь, что снова меня знаешь, но могу заверить тебя, что в постели я полна энтузиазма.
Он наклонил голову и прошептал мне на ухо:
— Докажи это.
От его низкого голоса у меня по спине пробежали мурашки, и я запаниковала, подумав, что он хочет посмотреть, как я сплю с Джаредом. Или, может быть, секс-видео. Конечно, он не имел в виду нас с ним.
— Ты пьяная свинья.
— А ты похотливая пьяница, — сказал он, его рука скользнула с моего плеча к запястью. — Может быть, мне придется заставить тебя спать со мной в твоей постели. Тогда я смогу помешать тебе улизнуть тайком.
— Если я захочу улизнуть, я это сделаю. Ты не сможешь меня остановить.
Он поджал губы, пытаясь сдержать смех.
— Если прелюдия для тебя — погоня, то я в игре.
— Ты мне отвратителен.
— И ты мне отвратительна, — огрызнулся он, его лицо оказалось в нескольких дюймах от моего. — Думаешь, что он заслуживает тебя, опускаешься так низко, чтобы вернуться к нему. Меня отталкивает, как низко ты о себе думаешь. Это делает тебя почти такой же недостойной, как ты думаешь.
Я отвесила ему пощечину. Сильную. Удар прозвучал громко в коридоре, а затем наступила тишина.
Дом медленно повернулся ко мне лицом с самой порочной ухмылкой, его рука легла на основание моей шеи, прижимая меня к стене.
— А вот и моя Леона, — он смотрел, как я сглатываю. — Ты хорошенькая, когда молчишь. Иногда ты все портишь своим ртом.
— Не кулаком? — спросила я.
Его щека покраснела. Должно быть, жалило. Я не могла представить, чтобы безжалостный Доминик Белов испытывал боль.
Его губы дрогнули.
— О нет, мне это понравилось. Насколько я знаю, я мог бы насладиться твоими губами, особенно если ты полна энтузиазма, как говоришь.
— Ты пьян, — возразила я, накрывая его руку своей. — Я бы хотела, чтобы ты отвалил. Возвращайся в мою комнату и подавись своей пьяной блевотиной.
Его рука сильнее прижалась ко мне, а язык пробежался по нижней губе. Его глаза блуждали по моему лицу.
— Ты скучала по мне, — сказал он, как будто понял это сразу. — Ты скучала по мне.
— Как по дырке в голове.
Он рассмеялся один раз, звук, исходящий от его руки, вибрировал во мне.
— Но ты рассмеялась. Ты скучала по мне. Тебе все еще горько. Тебе все еще не все равно.
Мне все еще горько, что, как только тело моего отца остыло, он превратился из моего лучшего друга в совершенно незнакомого человека? Практически за одну ночь?
— Теперь, какого черта меня это должно волновать? Мы не друзья.
Его губы растянулись в улыбке, и мое тело оттолкнулось от его объятий, чтобы стать ближе. В течение многих лет, будучи подростком, я фантазировала о том, каково это — поцеловать его.
Это было самое близкое прикосновение с ним за последние десять лет.
— Скажи мне, Леона, как давно ты хотела меня трахнуть?
Я фыркнула самым неподобающим леди образом, вжимаясь обратно в стену.
— Ты, должно быть, шутишь.
— Попроси меня перестать прикасаться к тебе, — сказал он, его губы были у моего уха.
Его дыхание прошлось прямо по моей спине, мое тело непроизвольно откликнулось между моих бедер.
— Ты думаешь, я не замечаю, как твои бедра прижаты друг к другу? Как пылают твои щеки? Как ты, блядь, дышишь?
— Я навеселе, отсюда и румянец. Ты держишь меня за горло, отсюда и затрудненное дыхание.
Он согнул руки, ослабляя легкое давление. Он даже не держал меня, просто положил ладонь туда.
— Тогда пошевели моей рукой.
Я обхватила его пальцы своими, намереваясь оторвать их от своей кожи. Вместо этого я подняла их еще выше, чтобы они полностью сомкнулись у меня на шее, и он обхватил меня пальцами, слегка удушая. Я хотела сильнее.
Его глаза перебегали с моих на наши руки и обратно.
— О, Лео, — сказал он хриплым голосом. — О, я собираюсь повеселиться с тобой.
Каждая частичка меня горела, глядя в его темно-карие глаза. Его игривая улыбка, я хотела поцеловать ее. Я хотела владеть ею, кусать его, душить.
Но это был Доминик. Ему нельзя было доверять ни в чем. Даже в моем теле.
Он провел кончиком носа по моей шее, вдыхая мой запах, прежде чем прикусить кожу.
— Я хочу выбить каждую мысль о нем из твоей головы. Я хочу, чтобы мы выместили наш гнев друг на друге.
Сколько моих подростковых фантазий я воплотила бы в реальность, если бы мы сделали это? Все. Каждая фантазия, которая у меня была с тех пор, как мне исполнилось тринадцать, так или иначе была связана с ним.
— Мужчины боготворили тебя или только трахали?
Я не знала, что на это ответить. Меня любили. Я была уверена в этом.
— Есть разница между мужчиной, который может заставить тебя кончить, и тем, который может оставить тебя задыхающейся, со слезами на глазах, умоляющей о большем и меньшем одновременно, — промурлыкал он мне на ухо.
Мое нижнее белье внезапно показалось мне слишком тесным, слишком сковывающим.
— Я бы заставил тебя рыдать, Лео.
ДА.
Да, пожалуйста.
— Скажи мне остановиться. Стоп-слова нет. Просто «остановись».
Слово не сорвалось с моих губ. Я бы этого не допустила. Его хватка на моем горле, слегка усилившаяся, когда мои пальцы ослабли, удерживая меня на ногах.
Вместо этого вырвался лишь один слог:
— Пожалуйста.
— Пожалуйста, что, Лео?
Он был единственным, кто хорошо подбирал слова.
В кармане пальто, прижатого к ноге, зажужжал телефон.
— Ты не пойдешь к нему, — почти прорычал он, бросив взгляд на звук. — Ты ему больше не принадлежишь. Ты не уйдешь из этой квартиры.
— Я тоже тебе не принадлежу, — сказала я ему, но тепло между моих ног определенно принадлежало ему. Проблема, с которой я хотела, чтобы разбирался только он.
— Пока, — сказал он и снова укусил меня за горло, прямо под ухом. Я снова вжалась в стену. — Скоро ты пожалеешь, что не моя. Ты будешь умолять меня взять тебя.
Другой рукой он выводил замысловатый узор на кружевной отделке моих шорт. Слава богу, он на этом не остановился. Я раздвинула ноги, чтобы он мог просунуть руку между ними. Его мягкие прикосновения внезапно стали жестокими, когда он схватил меня за внутреннюю поверхность бедра, его большой палец был так близко к тому месту, где я в нем нуждалась.