Дом театрально огляделся по сторонам.
— Что ж, удачи ему.
Она не разговаривала со мной лично с той ночи на кухне Ивана, когда два тела упали на пол. Все мои сообщения игнорировались, а затем мой номер был заблокирован. Она отказывалась встречаться с Домом, если я была там, но они еженедельно встречались за чашечкой кофе в Осберне во время его обеденного перерыва.
Когда она увидела Дома, то запретила произносить мое имя.
То ли из-за того, что я бросила ее, то ли из-за того, что была с Домом, то ли из-за того, что я месяцами держала в секрете наше родство, я не была уверена. Она могла сделать свой выбор.
Прошло несколько месяцев, и у меня был гнев, чтобы держать себя в руках. Я бы привлекла ее к ответственности, как Дома и всех остальных.
Но каждый день я неизменно находила что-то, о чем хотела ей рассказать. Отправляла ли это ей забавное видео или воспоминание о чем-то глупом.
И невозможность выколоть мне глаза в лучшие дни.
Дом пообещал, что найдет способ все исправить, но я знала, что Рокк уже занимается этим делом.
Дом протянул мне руку, но я не удержалась. Вместо этого я уронила ключи от машины ему в ладонь. Он нахмурился, прежде чем поднять на меня сухой взгляд.
— Нет.
— Ты обещал как-нибудь купить ее, — напомнила я ему. — Это твой последний шанс.
Он ничего не сказал, только закатил глаза и взял меня за руку.
У гаража он помедлил, прежде чем сесть за руль с протяжным вздохом.
Автосалон находился в Осберне, и я приготовилась к долгой поездке, угощая его сладостями со вкусом ежевики, пока он жаловался на жесткость руля, медленные остановки и то, как машина расходует бензин.
— Мне следовало поджечь эту штуку вместе с домом, — проворчал он.
Я не смогла удержаться от смеха, и у него на лице появилась довольная улыбка, как и у меня. Восточное крыло моего семейного дома было сожжено дотла вместе с телами Антона и Фирдмана.
Некоторые люди на моем месте могли бы быть опустошены, но это была моя идея.
Теперь я могла вернуться в дом без того, чтобы мое сердце билось так быстро, что могло выскочить из груди. Мы отремонтировали эту часть дома: кухню, спальню моих родителей, библиотеку и мою комнату. Мы построили пристройку сзади, чтобы моя мама тоже могла приезжать к нам на выходные.
Огонь был очищающим.
— Ты знал... — спросила я, прежде чем откусить конфету.
Я сделала паузу, слишком долго обдумала, поэтому Дом сказал:
— Я этого не знал, честно.
Я легонько шлепнула его.
— Ты знал, что я нахожу тебя за рулем до смешного привлекательным?
Его улыбка была веселой.
— Даже в этой штуке?
Нетерпеливо кивнув, я отправила в рот еще одну конфету, любуясь ему. В последнее время на его лице легко появлялась улыбка. У меня кружилась голова. Его ямочки на щеках, веселые искорки в глазах. То, как он наслаждался жизнью.
Он все еще был задумчивым, угрожающим и смертоносным, от его мрачных взглядов у меня подкашивались колени, сбивалось дыхание, а внутренности превращались в порхающих бабочек.
— Я понял, что ты моя, как только ты забралась ко мне на колени в машине, — похвастался он.
— Неужели? — я поддразнила.
— Ни секунды в этом не сомневался. Я самоуверенный ублюдок, — его брови сошлись на переносице. — Теперь, когда ты упомянула об этом, у нас действительно много секса в машине. Мы собираемся обкатывать новую?
Эти брови приподнялись в полуулыбке, от которой мое тело напряглось.
— Да.
Он усмехнулся тому, как быстро я ответила, и заехал в автосалон.
— Попрощайся, Леона Лайон.
Я наклонилась, чтобы похлопать по рулю.
— Пока.
Мы взяли новую машину, которая была похожа на космический корабль по сравнению с моими потрепанными четырьмя колесами, пообедали и забрали мою маму из Коулхейвена. Она была в одном из тех настроений, в которых пребывала на заднем сиденье машины, ерзала, почти не отвечая на дружеские вопросы Дома или медсестры.
Она так же, как и я, нервничала из-за того, что будет проводить нашу первую ночь в старом доме.
Она хотела переехать к нам на постоянное место жительства, и я тоже хотела этого с медсестрами. Но нам нужно было подготовиться. Всего четыре месяца назад она прочла в газете о сгоревшем доме, и это отбросило ее назад.
Фасад дома был почти таким же, если не считать покраски. Теперь он вернулся к первозданной белизне своего расцвета.
Я внимательно наблюдала за мамой. Ее глаза блуждали по дому. Казалось, она была в благоговейном страхе, но тон ее был озабоченным.
— Дверь была синей. Я думала, там был пожар.
— Мы все убрали, — сказал Дом, положив руку ей на плечо. — Есть несколько изменений, но мы показывали тебе фотографии, помнишь?
Она коротко кивнула, не сводя глаз с входной двери.
— В кухне сейчас совсем темно. Окна закрыты. Я хочу увидеть исправленное окно.
— Да, — сказала я и повела ее вверх по ступенькам. Она слабо огляделась. — Помни, это всего лишь первый визит, мама. Мы собираемся двигаться так медленно, как ты захочешь, и если ты захочешь вернуться домой в любой момент, мы можем это сделать.
Но она нахмурилась, глядя на меня.
— Это мой дом.
Дом положил руку мне на плечо и, притянув меня ближе к себе, поцеловал в висок.
— Это и мой дом, — согласился он, но смотрел не на здание, а на меня.
Дом.
Также Эвелин Сперринг
Скоро будет: Красный флаг
Оливия Куинн
После печальной смерти моего последнего клиента моя мечта стать спортивным публицистом висит на волоске.Единственная возможность искупления — это роль, от которой отказались все остальные, потому что клиент — печально известный Никсон Армас. Я должен быть благодарен за работу с чемпионом мотогонок. Надежная модель. Упрямый, самонадеянный дурак на грани потери работы.
Это всего на один год, пока я восстанавливаю свою репутацию. Один год.
Но чем больше я пытаюсь контролировать его имидж, тем больше он отталкивается. Наши столкновения запускают сложный сценарий "враги с выгодой", который может разрушить его новый имидж и мою карьеру. Навсегда.
Если люди слишком внимательно посмотрят на то, как я сюда попал, все закончится.
Я сделаю все, чтобы продвинуться по карьерной лестнице и защитить Никс. Даже если для этого придется посмотреть правде в глаза и навсегда изменить свою жизнь.