Для полноты ощущений осталось только туда спуститься. Что я и сделала, удивляясь своему мужеству. В приоткрытом положении эта дверь сохранялась довольно долго. Никому не взбрело в голову навестить проживающего в склепе господина. Кроме меня. Ее основательно заклинило. Пришлось применить недюжинную женскую силу, расковырять огрызком камня спрессованную под дверью землю, после чего та благодарно открылась и пригласила меня в черное нутро.
Особо интересных достопримечательностей в этой большой дискомфортной могиле я не нашла. Кроме пыли, паутины да пары дохлых крыс, скончавшихся от неизвестной болезни. Да какого-то подозрительного неправильного гексаэдра на постаменте, обросшем мхом. Я не пыталась его открыть — это дело небольшого гидродомкрата. Я не настолько любознательная, чтобы копаться в древних костях. Аллергией на дохлых крыс я не страдаю, поэтому изучила помещение весьма скрупулезно. Иначе зачем сюда полезла? И лишь вдоволь надышавшись мистическими ароматами подземелья, я отправилась в обратный путь. Но у самого основания лестницы, не целясь, вписалась точно в живот спускающегося человека!
Мгновенное предынфарктное состояние. Давно я что-то не умирала от страха. Расслабилась. А тут такое! Я сперва просто испугалась, а когда подняла голову, то сразу в него и впала — в предынфарктное...
Человек с бледно-желтым лицом цвета охры здорово напоминал покойника. Поначалу я подумала, что это и есть господин, проживающий в склепе. Погулять выходил или по каким хозяйственным нуждам. Но потом засомневалась — не будет господин, тысячу лет пролежавший в склепе, щеголять в джинсах и кожаной курточке. Не его это стиль. А когда незнакомец заговорил, я начала успокаиваться: где это видано, чтобы английские покойники говорили по-русски?
— Не бойтесь, девушка, — бесцветно улыбнулся бледнолицый. — Я не собираюсь вас душить. Я просто любопытный, как и вы. Моя фамилия Бурляк.
— Вы добрый и пушистый? — икнула я.
— Не совсем, — покачал головой «покойник». — Но пока безвредный. Вы не хотите показать мне местные достопримечательности? Видите ли, я совсем недавно прибыл, еще не освоился в здешнем, так с сказать, «кулёр локаль»...
— Понимаете... — глубоко вздохнув, начала я. После чего задумалась, какую бы глупость сморозить. И сморозила: — Понимаете, товарищ, я сама не местная...
— Догадался. Для этого склепа вы слишком нарядно одеты, — черновато пошутил «покойник». — Хотя где-то уже успели повозиться. У вас колени в грязи. И локти...
— Извините, — сказала я, устремляясь в просвет между странной личностью и земляной насыпью, обрамляющей лестницу. — Мне нужно срочно постираться, вы абсолютно правы. Нельзя ходить замарашкой...
Пробежав по узкой тропе до столбика ограды, я оглянулась. И прокляла свою невоздержанность. Человек, назвавшийся Бурляком, вытянув шею из-под земли, наблюдал за мной глазами-провалами...
Остаток дня прошел в каком-то полуобморочном трансе. Если к данному состоянию применимо слово «думать», то я думала. «Нам понадобятся еще три комплекта белья, Юдифь», — инструктировал шиншиллу Бригов. Вот они — эти трое. Напряженная парочка в вестибюле донжона и человек на кладбище. Других не будет. Полный состав «выездной ассамблеи», о которой я обязана черкнуть «пару строк». Давайте считать. Блондинка Эльза, ее напористый любовник Арсений, багдадский вор Рустам, брюнетка по имени Жанна, обрюзгший красавчик Мостовой, «бесцветный» Бурляк. Шестеро. Двое — из прислуги: дворецкий и шиншилла. Восемь. «Местоблюститель» и отчаянный конспиратор Бригов. Девять. Вера Полякова. Десять. Горячая десятка. Стоит ли говорить, какие «иронические» чувства разожгла во мне итоговая сумма? Это все замок, твердила я себе, вслушиваясь в заупокойные причитания ветра в вентиляции. Почему я стала думать о смерти? Не надо думать, это тлетворное влияние Средневековья, которое для тебя в диковинку и вообще не твоя ипостась. Аналогий с тетушкой Агатой не просматривается даже под лупой. Умирать народ не собирается. Не для того тащились из России. Здесь не остров, где по собственной дури гибнут все. Оставим этот бред на совести знаменитой писательницы. Это мыс, с которого легко удрать. И вообще, когда нормальный человек не хочет умирать, он легко сообразит, как это сделать. Голова-то на что? Предаваясь подобным невеселым мыслям, я писала круги по своей «усыпальнице»…
В четырнадцать с копейками шиншилла доставила на подносе обед, поставила на стол и молча удалилась. Я внимательно рассмотрела ее тонкие ручонки с прожилью — такие меч не поднимут, можно спать спокойно.