— Это ты о ком, мамахен? — удивилась дочь.
— А вот мне обидно, — как бы между прочим заметила Бронька. — Нет, не за себя. И не за дочь твою, которая, уверена, вырастет куда толковее, чем ее бесподобная мамаша. Мне обидно за девочку, о которой я тебе рассказала. Ты не думаешь о том, как ей было плохо, о лишениях и испытаниях, уготовленных ей судьбой. Нет, ты думаешь о том, как из всего этого состряпать новое чернушное чтиво. Ты меня даже не слушаешь. — Бронька оторвалась от табурета и своевременно отняла у меня телефон, антенной которого я уже начала размешивать сахар.
— Неправда, — встрепенулась я. — Эта девочка меня беспокоит, как родная. Но еще сильнее я о ней забеспокоюсь, когда увижу ее собственными глазами и услышу историю во всех шокирующих подробностях. Ты должна организовать нашу встречу, Бронька. Позабыв про страх и длинные руки конторы... Да, — опомнилась я. — Если эти руки и впрямь такие длинные, почему ты мне это рассказываешь? Откуда ты вообще узнала про девчонку?
— Ой, только не надо, — манерно поморщилась Бронька. — Как узнала, как узнала... Спокойно узнала. Клава проболталась — та самая, знакомая моей знакомой. Как узрела меня на пороге — так раскрыла рот и проболталась. Ты же знаешь, мой облик внушает бездну доверия. А зачем я рассказываю — догадайся сама. Но ты уже догадалась, и процесс пошел, верно? И учти, предупреждение о длинных руках не напрасно — измени историю до неузнаваемости, ты прекрасно знаешь, как это делается, опыт наработан.
— Нет, я должна с ней встретиться, — настойчиво твердила я. — Это неотъемлемое право любого литератора — знать правду. Прежде чем изменить историю, я должна знать, что именно предстоит менять. Я могу, конечно, написать, не зная предмета, левой ногой, с похмелья, но это же халтура, согласись. Так большие дела не делаются. Помозгуй, Бронька, ты же пробивная.
— Ну хорошо, — возгордившись своей незаменимостью, согласилась подруга. — Возможно, ты права. Организуем незабываемую встречу в порядке наведения мостов. Иначе, знаю я тебя, разойдешься, а потом нас обеих обнесут желтой ленточкой. Будет тебе рандеву. На днях позвоню. Но одно условие, Косичкина. — Тут Бронька посуровела, а голос ее сделался подобен голосу врача, доказывающего пациенту необходимость полного отказа от спиртного. — Я не знаю, что подвигло тебя на абстиненцию, но подозреваю, это возрастная блажь. Постарайся к следующей нашей встрече от нее избавиться. Не забывай — абсолютно непьющий человек так же близок к улице 905-го года, как и безудержный выпивоха.
Через неделю она объявилась.
— Я звоню тебе с приветом! — прокричала Бронька предельно жизнерадостным голосом. — Мосты наведены и нацелены друг на друга, осталось их только состыковать. Предлагаю прогуляться. Что может быть приятнее прогулки на свежем воздухе? Да, не спорю, хорошо бы посидеть в прокуренной кухне и попить водочки, но это удовольствие сегодня не для нас. Ты не помнишь, какой вид транспорта следует до Искитима?
— Ты составишь мне компанию? — поразилась я.
— Никакой самодеятельности, — строго отрезала Бронька. — Один в поле не трактор. Будешь ходить за мной, как крысеныш за дудочкой крысолова. Я не расслышала, какой вид транспорта следует до Искитима?
— По-моему, электричка, — неуверенно предположила я. — Но мне сдается, что и твой «кефир» неплохо бы туда добрался. Не тайга...
— Мой «кефир» добрался до автосервиса на Большевистской, больше с него требовать нечего, — отрубила Бронька. — Не знаю, почему тормоза решили покочевряжиться — я так редко ими пользуюсь... Прикинь, Косичкина, всю неделю я мучительно перебиваюсь с трамвая на троллейбус и уже готова написать реферат об эрекции в транспорте, но что-то мешает. Очевидно, природное целомудрие. Через час встречаемся на вокзале, у пригородных касс...
Город-спутник областного и международного центра, коим по праву считается наш город, впечатлял своей унылостью. Серые дома, обветшалые стены, грязные лоджии. Затрапезные киоски-«комки», изведенные в Энске еще при старом добром президенте. Подозрительные личности. Даже банкоматы какие-то жуликоватые. Я собралась спять четыре сотни на непредвиденные расходы, так этот железный дундук минуты четыре гудел и вздрагивал, а потом выдал мне рваными десятками, разбавленными для приличия двумя «синенькими» (что бы, казалось, понимал?). Искомая особа проживала на улице Водопроводной, в самом ее конце, вблизи городского кладбища, где о водопроводе даже не мечтали.
— Комнату снимает, — пояснила Бронька. — С работы уволилась, городскую квартиру продала, деньги в банке, а сама вот-вот смоется в параллельные миры.