Они вдвоем налегли на ступень, и неожиданно раздался скрип! Тот самый. Именно его я слышала в пятницу, спускаясь по северной лестнице. Тяжелое дыхание и заунывный скрежет. Совсем не то, что я подумала. Просто кто-то ходил по лестницам замка в поисках подходящего места для организации пакости. Испытывал северную лестницу, а выбрал южную. Но откуда он знал, кто сверзится в его ловушку?
— Полагаю, тема исчерпана, — авторитетно заявил Бригов. — Этот камень можно провернуть и в одиночку. А затем вернуть на место. Вполне по плечу среднестатистическому мужчине. И незаурядной женщине. При появлении бреши в лестничном пролете образуется дырка сантиметров в семьдесят. Обратите внимание на крутизну. Он спускался и не заметил. В следующий раз попрошу вас быть поосторожнее.
— Хулиганство, — заметил Арсений.
— Преднамеренное убийство, — пробормотала я. — Никакое не хулиганство.
Интересно, подумала я, а взбреди мне этой ночью спуститься за соком, да опереди Бурляка?.. Каково бы я сейчас себя чувствовала?
— Нужно поставить в известность прислугу. — Бригов вынул носовой платок и вытер руки. — Кто-нибудь идет на кухню?
— Да, пожалуй, — кивнул Арсений. — Перед сном желательно поднабраться калорий.
— Прекрасно. Передайте, пожалуйста, мою просьбу: мешок, спецодежда и горничная с ведром. Маленькая уборка. Остальные могут заниматься своими делами.
— А полиция? — изумилась я. — Разве можно здесь... убирать до приезда полиции?
Зловещая тишина окутала лестницу. Они даже перестали дышать, вылупившись на меня во все зенки. Никто не нашелся, что ответить.
Кроме Бригова. Он посмотрел на меня очень пристально и, кажется, все понял. На мгновение его лицо исказила злость за столь позднее прозрение.
— А вас, Вера Владимировна, после завтрака попрошу зайти ко мне.
Ну уж дудки, после завтрака. Мы творения нежные, после любования человеческими мозгами кушать не приучены. Позабыв про шайку с лейкой, про вишневый сок и прочие удовольствия для живых, я побрела на свой этаж.
Стояла у окна, не рискуя сдвинуться с места. Тошнота, дойдя до горла, застопорилась — ни туда и ни сюда, разлилась пеной, погрузив меня в оцепенение. Густо падал дождик — мелкий, гадкий. Водяная масса клокотала у террасы, разливаясь по камням газированной пеной. На скале, где намедни, свесив ноги, сидел Рустам, сиротливо ютились две большие белые птицы. Они смотрели, нахохлившись, в серую даль, на кормящее их море. На террасе появилась долговязая фигура в дождевике. Такой высокорослостью в этом замке отличался только дворецкий. Он двигался практически задом, таща под мышки безвольное тело Бурляка. Доволок свой скорбный груз до центра террасы, там передохнул и поволок куда-то вправо, видимо на кладбище. С одной стороны, это правильно: как ни крути, а покойнику самое место только на погосте...
Остановившаяся тошнота булькнула. Я бросилась в туалет, склонилась над унитазом и несколько минут не могла успокоиться: я рвалась, как склады боеприпасов, детонирующие один за другим...
Опорожнив желудок, я почувствовала странное успокоение. Как будто вылила в унитаз не только вчерашний ужин, но и жуть с тоской. Я прополоскала рот, подкрасила ресницы, добавила яркости губкам и отправилась в комнату этажом выше. На милость.
Он тоже стоял у окна, наблюдая за развитием непогоды. Я постучала, вошла, как положено. Бригов повернулся в мою сторону — стройный, плечистый. Силуэт на фоне мглистого неба. По комнате витали ароматы мексиканского перца и мускатного ореха с Суматры.
— Кто вы такая? — спросил он резко.
— Вера Владимировна Поляко... — начала прилежно я.
— Знаю, — перебил он. — Я видел ваш паспорт.
— Другого нет. Это карается?
— Я имею в виду не паспорт. Вы прекрасно знаете, что я имею в виду. Из какого вы издания?
Я назвала.
— А к газете... — он произнес название известного московского монстра, — вы имеете отношение?
— Никакого.
Он помолчал, свыкаясь с очевидным. Что и требовалось доказать — произошла ловкая подмена. Обманули дурака на четыре кулака.