Обессилев, я добрела до кровати и улеглась спиной к объективу. Где же у этих чертей операторская? Исходя из утренних событий, моя комната должна находиться под неусыпным контролем, а следовательно, кто-то бесстрастно наблюдал за моими поисками. Или не бесстрастно — хохотал от пуза, цедя кофеек. Но что это меняет? Ничего. Нужно бежать из этого дурдома, пока не случилось озвученное Бритовым «пока». Деньги с документами в кармане, рви, не спрашивай, а то пожалеешь...
Но как? Я выйду из комнаты, сигнал об этом поступит куда надо, и некоторые личности напрягутся. Выходит, они не должны подозревать, что я вышла из комнаты.
Подъем, рота...
Я вынула из сумочки пачку с сигаретами и отправилась к окну, демонстративно посылая сигарету в рот. Какое блаженство, что рамы в этой комнате открываются вовнутрь! Я открыла окно и высунула голову. Темнота позволяла разглядеть лишь выступающий над террасой козырек лоджии да опору между лоджией и землей. Чуть ниже моего окна должен тянуться декоративный карниз (я видела его от балюстрады; тянулся). По нему можно добраться до лоджии, а там по выступам на опоре попытаться сползти вниз.
Перед тем как влезть на подоконник, я осмотрелась. На террасе никого. Во всяком случае из тех, кто не скрывался. Моросил занудливый дождь. Дул ветер с моря, умеренный, порывами. Я осторожно взгромоздилась на подоконник (неужели в кои-то веки сподобилась на подвиг?). И ничего такого страшного, если не думать о высоте под ногами. Но зачем о ней думать? Кот Акакий падал с третьего этажа и выжил...
Развернувшись, я сползла животом с подоконника, нащупала носком карниз и утвердила ступню. Опустила вторую ногу. Ширины едва хватало, чтобы перекрыть мой невеликий тридцать шестой размер. Держась за подоконник, я сместилась вправо. Это получилось уверенно. Еще лучше дались последующие два шага. Но потом подоконник кончился, и я с полной ясностью ощутила незавидность своего положения. Я держалась. Но если бы захотелось сместиться дальше, пришлось бы разжать руку. А схватиться ей не за что. Только прижать к стене. Присосется ли?.. А до соседнего окна метра три (там комната, в которой никто не живет), затем опять участок голой стены — и завитушки лоджии, где легко найти, за что ухватиться. Но поди до нее доберись. В общем, испытание не для дохленьких.
У меня имелся выбор — возвратиться в комнату или идти вперед. Я пошла вперед — не потому, что такая храбрая, а потому, что такая трусиха...
На мое сомнительное счастье, ветер дул с востока, работая не на отрыв, а как бы наоборот — прижимал меня к дому. Я распласталась по стене, прижалась к ней, как к любимому, и сделала первый пробный шажок. Он оказался трудным самым — я оторвалась от подоконника и осталась на стене, ничем не закрепленная! Любое неровное движение, любой перекос центра тяжести — и все, мама-а-а!..
Я сделала второй шажок, третий...
Карниз оказался с пробоиной, пятка скользнула в пустоту! Сердце свалилось в пятку! Я мгновенно перенесла тяжесть на носок, застыла. Судорога от напряжения поползла по голени. Я подтянула левую ногу, переступила правой. Только бы не думать о боли. Шмякнусь — будет больнее. Еще правее, еще...
Я затаила дыхание. Движения должны быть плавными, расчетливыми. Любой зацеп за неровность стены влечет бесславное падение без парашюта...
Есть! Я схватилась за край подоконника и стала переводить дыхание. Помахала ногой, сбрасывая судорогу. Сместилась вправо, закрыла глаза, начала считать до десяти. Только не спешить...
И снова свободное движение без страховки, рассчитанное на редкую удачу да на крепкие ноги. Я продвигалась очень медленно, ощупывая возможные неровности, и даже когда до лоджии остался метр, я не впала в эйфорию, продолжала тащиться сонной черепахой, ломая в себе нетерпение...
Обессилев до безобразия, я вылезла на лоджию. Кувыркнулась за перила. Сидела на каменных плитах, приходя в себя. Страшное дело, но я должна попытаться спуститься на землю. У этих опор сложный скульптурный орнамент, может получиться. Но увы, повторная удача только снится.