И тут меня осенило — а ведь верно! Вот он, главный вопрос повестки дня. Жанна остается без денег. Из двоих призеров один — покойник, а, следовательно, другой получает круглую дулю. Эта заповедь служит лейтмотивом пусть жестокой, пусть бесчеловечной, но все же подчиняющейся строгим правилам Игры!
— Не может быть... — простонала, закатывая глазки, Жанна. — Этого не может быть... Я остаюсь без своих денег...
Точно слепая, она нащупала носком ступень, за ней другую, схватила поручень и, шатаясь, будто пьяная, стала спускаться к морю. Мы наблюдали за ней с огромным интересом. Это зрелище было посильнее «Фауста» Гете и драматичнее, чем «Девятый вал» с «Последним днем Помпеи», слитые воедино.
Подойдя к лежащему ничком телу, она опустилась на колени, взяла его за плечо и перевернула. Теперь у нас не осталось сомнений — это Эльза. И валяется она там не просто так, потому что хочется, а потому что убили.
Породистое лицо искажала страшная гримаса.
— Строфантин, — крякнул Бригов. — Вот же дерьмо...
— Но строфантин у Жанны... — начала я.
— Строфантин изъят, — отрубил Бригов. — Как и любое оружие, способное причинить призеру смерть...
— Сочувствую, — повторила я, — хотя, если честно, Вадим, то не очень...
— Да заткнитесь вы! — багровея и без того кровавым лицом, рявкнул Бригов. — До чего же тошнотворная вы особа, Вера Владимировна...
— Мои предки были скунсами, — оскалилась я. — Но что характерно, Вадим, сам по себе упомянутый зверек — красивое и добрейшей души создание. А вонять начинает, когда окружающие его окончательно задолбают...
Жанна встала на ноги, сломанная в одночасье. Она сделалась какой-то бесплотной, полупрозрачной. На лице остались лишь большие глаза, смотрящие на мир с ужасом. Она еще не понимала, что тоже подвергается смертельной опасности. Мы все не понимали. Трудно развернуть сознание за несколько минут. Это то же самое, что развернуть на лету груженный пассажирами «боинг».
Она шла, покачиваясь, вся во власти своего несчастья. Поднялась по ступеням, остановилась на предпоследней. Посмотрела невидящими глазами на меня, посмотрела на Бригова.
— Я не получу своих денег? — не совсем оригинально спросила она.
— Не получите, — обуянная каким-то хищным злорадством, сказала я.
— Это, конечно, прискорбно, — согласился Бригов, — но меня на данный момент волнует другое. Какая сука прикончила эту женщину?
— А любая, — живо откликнулась я. — В этом замке пятеро сук — я имею в виду живых, включая вас и меня. Выбирайте любого, Вадим. Вернее, любую. Вам кто из них больше нравится? Я бы посоветовала выбрать меня — пусть неправильно, зато не надо перекладывать злость на другого. Очень удобно. Расстреляйте меня, и дело с концом.
На бледнеющем лице Бригова, эффектно контрастирующем с кроваво-черными потеками, отразилось рождение мысли. Слава богу, этот зацикленный на своей Игре бездушный тип начал потихоньку прозревать.
— А не завелась ли в нашем доме пятая колонна? — проворчал Бригов. Сжав до посинения пальцев пистолет, он обернулся к замку.
Он слишком медленно прозревал. Монотонную тишину, прерываемую лишь плеском волн и порывами ветра, порвал выстрел.
Глава десятая
Бригов схватился за руку — словно обжегся. Внезапная боль перекосила лицо. Пистолет со стуком упал на площадку. Раздался второй выстрел. Охнув, Бригов схватился за живот, вперился в меня изумленными, умоляющими глазами.
Он уже не испускал энергичный запах «Бустера». Он изливался болью и страхом.
Я еще не знала, что этот вызов предназначен всем нам. Одна лишь Жанна догадалась. Она совершила фантастический прыжок: оттолкнувшись от ступени, лихо сиганула через перила, юркнула под обрыв. Покатились камни, весело стуча и умножаясь. А то, что совершила в этот момент я, никаким умом не понять и даже трудно назвать дурью. Поскольку никакая это не дурь, а вообще полная, беспросветная дикость, неподвластная даже женской логике. Бригов стоял передо мной, согнувшись в три погибели, держась за пробитый живот. Смотрел на меня с первобытным ужасом. Время замерло. Он не падал. Даже ветер, заинтересованный происходящим, перестал дуть. Отличный стоп-кадр, подумала я. Запустила руку в карман и вынула фотокамеру. Навела на Бригова.
— Вы... — прохрипел Бригов. — Ты... Ты что?..
Ну вот, подумала я, дело движется. Мы уже на «ты». Я надавила кнопку пуска. Прогремел третий выстрел. Бригова отшвырнуло на перила. В голливудских стрелялках такие моменты обсасывают с особой любовью. Жертва проламывает перила (пусть и чугунные), эффектно взмахивает руками и уносится в бездну. В жизни происходит скромнее. Но тоже впечатляет. Испустив мучительный вопль, Бригов завалился на балюстраду. Центр тяжести сместился, унося тело к морю. Он перевалился через перила и, продолжая взывать к справедливости, сверзился за террасу. Снова покатились камни...