— Ноу. — Я испуганно попятилась от обочины. — Гоу. Ай эм сори, — животный секс с жуирствующими местными в моих путешествиях натуралиста как-то не значился.
Озабоченный денди несказанно расстроился. Он прижал к груди ухоженные ручонки и направился ко мне.
— Вау, мисс, юдиднт андестэнд... Уилл хэвэ гуд тайм...
Не сомневаюсь, мы отлично проведем время. Я заправски выхватила из куртки пистолет и направила на этого «претендента».
— Пошел к черту, идиот! — завопила я.
Он изумленно вылупился на пистолет, потом на меня. Переступил с ноги на ногу. Опять тронулся в путь. Очевидно, посчитал, что мы оба резиновые и придуриваемся.
— Гет аут, факкер! — конкретизировала я.
Угрожающе взвела курок (я листала на досуге книжку «Из чего стреляют в СНГ; умею отличать пусковой механизм от спускового). Металлический лязг привел агрессивного денди в чувство. Он нахмурился и, чуток постояв в нерешительности, угрюмо молвил:
— Фак.
— И не надейся, — сказала я. — Мы народ целомудренный. Иди вон своего приятеля сфакай.
Он не понял дословно, но вконец расстроился. Сботав что-то на своей фене, раздраженно пнул по собственному колесу, плюхнулся в машину и покатил через поле. Следующим подкрался грузовой пикап с вмятым крылом и доверху груженный удобрениями. Он остановился не сразу — сперва проехал мимо, а потом по каким-то частным соображениям притормозил у края дороги и, простуженно кашлянув, заглох. Резонно убежденная, что занятым в сельском хозяйстве недосуг в неурочное время развратничать, я убрала подальше пистолет и поплелась договариваться.
Пожилой дядечка, смешно чертыхаясь, заводил мотор. Ну кто же так заводит? — ни одного крепкого слова. На меня он даже не отвлекся. Я открыла рот, чтобы вымолвить что-то реальное, но всем потугам вопреки получилось одно и то же. Старенькое:
— Лондон-таун, сэр?
Дядечка чуть не окосел. Даже закашлялся. Затем почесал грязным ногтем небритую щеку, посмотрел на меня, как на спустившуюся с гор инопланетянку, и постучал кулаком по голове. Понятный в любом уголке планеты жест.
— Ноу, — дополнил он свой отказ словом.
— Хандрид паундз, — всхлипнула я.
Глупый дядя! Это почти четыре тысячи рублей! Месяц жить можно! — Hoy, — покачал сединами дядечка.
Он был одет в перепачканный соляркой комбинезон и стоптанные многочисленными поколениями башмаки. Зачем таким деньги?
Я совсем позабыла, что цены на бензин в Англии немного отличаются от сибирских. Раздавленная своими горькими невзгодами и утомительным путешествием, я не могла подумать о самых элементарных вещах.
— А ю краинг? — Он внимательно всмотрелся в мое лицо и вроде бы открыл в нем что-то для себя новое.
— Йес, — всхлипнула я. — Ай эм краинг. Ай эм ин бэд, вери бэд дизастер. Уэа а ю драйвинг?
Дядечка ответил многословной тирадой, из которой я сумела разобрать только «май фарм».
— Ладно, — буркнула я, взбираясь на гниющую подножку, — вези на свой фарм, дядя, пока я тут боты не двинула...
Очевидно, я рыдала всю дорогу. Он посматривал на меня с нормальной человеческой жалостью и что-то бубнил под нос. Золотой дядечка — он оказался верноподданным британцем, но этот недостаток не мешал ему проявлять сострадание к обиженным и плачущим чужестранкам. Я смутно помню завершение этого насыщенного событиями дня. Голова кружилась — от тепла, уюта, от забытого человеческого участия. «Не спрашивайте меня ни о чем, — бормотала я, напрягая все свои ничтожные знания языка. — Я не преступница и не бродяжка... Меня обманули, насильно привезли в чужую страну — волкам на съедение... Я вас не потревожу, я переночую и уйду, а если хотите, могу заплатить...» Меня ни о чем не просили и не спрашивали. Я помню уютный фермерский домик — интересную смесь патриархальности и двадцать первого века; речку-переплюйку, осиновые колки на обратной стороне лужка, просторный двор, миниатюрный трактор, механизированную сеялку, веялку... Радушную племянницу хозяина — «гусиную лапку» Дженни — особу с бледным, редкостно некрасивым лицом и тонкими ногами. Я помню собаку с отвислым ухом, которая смотрела на меня с жалостью и отзывалась на кличку Поттер. Бледного киндера в очаровательных подштанниках, гоняющего по двору лохматого одноглазого кота, который жил да был за углом, но в отчаянные
минуты жизни вынужден спасаться где только можно. Помню кирпичный камин, окруженный горшочками с петунией, душ за загородкой, размеренное гудение микроволновки, подогревающей обеденный гуляш. Помню пахнущий соломой халат, выданный заместо моих вещей, ушедших в стиралку (вовремя спрятала пистолет), бокал наваристого компота, ложку, кружку, бормотание говорливой Дженни, явно мечтающей сотворить из меня подружку-единомышленницу. Ухмыляющегося в синюшную небритость дядечку...