— Сволочь ты неблагодарная, Акакий, — вздохнула Вера. — Я тебя холила, лелеяла, вином поила, а ты как был альфонсом, так и остался, драмодел недоделанный.
Она сняла с себя все — до последнего полусапожка, запихнула в большой картофельный мешок — на выброс. Отмыла дурацкую краску с волос. Осталось пятнышко, которое никак не хотело выводиться. Изучив этот феномен, она констатировала, что обзавелась сединой. Самый срок — в двадцать семь «мальчишеских лет». Но она отнеслась к приобретению философски. Стоически. Словом, вытерпела. Перед сном проглотила снотворное, чтобы не мучиться кошмарами, а наутро побежала к знакомой продавщице в товары для дам — за приемлемой краской для волос.
На работу она не звонила — из соображений принципиальных. Понадобится — сами позвонят. Через день позвонил коллега.
— Привет из студеной Сибири жителям туманных берегов, — как-то вычурно начал он. А закончил понятнее: — Как житуха в Англии, Верунчик?
— Неплохо, Лешик, — ответила она. — Живут и работают. Как завещал великий Черчилль.
— Счастливая, — вздохнул коллега, — а мы уже два года никуда ездить не отдыхали. Протираем задницы на земле наших предков.
— А что нового на земле наших предков? — спросила Вера.
— Все лезут с идиотскими инициативами, — радостно сообщил коллега, — Плавский рассорился с мэрией, теперь дружит с представителем президента. Ну, ты знаешь, нашему шефу всегда недокладывают мяса. Теперь мы обязаны обливать грязью мэрию, а к господину Драгунскому испытывать трепетный пиетет, что мы и проделываем. Представляешь, Верок, меня пригласили гостем на Ти-ви, в «Дискуссионный клуб», как автора нашумевшей статьи об убийстве депутата Пилатова, в которой я убедительно доказываю, что никто так не ошибается, как очевидец. Вернее, статья нашумит завтра, а передача будет послезавтра, но каково, а?
— Круто ты попал на Ти-ви, — позавидовала Вера.
— Могу и тебя обрадовать, кнопа, — как бы вспомнил коллега. — Твоя объективка изучена небожителями и неплохо оценена. Так что кончай лоботрясничать, готовься к тяжелым героическим будням.
— А как же гражданин Чистяков? — удивилась Вера. — Ранимое создание, убившее всего-то двух человек и за такой пустяк целые сутки просидевшее в изоляторе? Я, помнится, незаслуженно обозвала его нехорошим словом... Или меня досрочно реабилитировали?
— А ты не знаешь? — изумился коллега. — Ах, ну да, откуда же тебе знать... С подачи непосредственно Драгунского гражданин Чистяков повторно взят под стражу совместно с двумя корешами. Банде предъявлено обвинение в умышленном убийстве с отягчающими обстоятельствами, и, похоже, ни о каком снисхождении отныне речь не идет. Обвиняет лично городской прокурор. Защита рассматривает свои шансы как слабоватые. Годков на пятнадцать, думаю, загудят.
За коллегой позвонило непосредственное начальство.
— Жуть творится, Вера Владимировна, — пожаловалось начальство. — Вскрылись страшные факты. Весь этот наш пантеон, все эти поганцы, я имею в виду, конечно, мэрию, окончательно заворовались. Космические суммы, какое нахальство! Областная прокуратура провела проверку в административно-хозяйственном отделе городской управы — и такое там нашла! Хоть за ушко да на солнышко!..
— Вы находите это странным? — удивилась Вера. — А по-моему, ничуть. Власть теряет все свое очарование, если ею не злоупотреблять.
— Отличная фраза, — похвалило руководство. — Не подарите?
— Забирайте, — разрешила Вера. — Только пользуйтесь осторожно. Придумано одним из великих, он может обидеться.
— М-да? — расстроилось начальство. — Ну да ладно. Великие переживут. Мы ждем с нетерпением вашего возвращения, Вера Владимировна, и тешим себя надеждой, что некоторые обиды... гм, причиненные вашему самолюбию, не помешают вашей плодотворной работе на благо нашей... гм, газеты... А между прочим, вы не сказали, какова криминальная обстановка в Англии?
— На уровне, — сказала Вера. — Обстановка такова, что позавидуешь. И трупы не успевают увозить...
Ровно в полночь зазвонил телефон. Она как чувствовала — сидела в ночнушке на разобранном диване. Горел торшер. Она со страхом смотрела на аппарат — как на врага собственной безопасности номер один. Свои в это время не звонят. Чужие ошибаются редко. А если ошибаются, то не ровно в полночь.
Голос был немного механический:
— Добрый вечер, Вера Владимировна. Или доброй ночи, если вам угодно.