– Вынимай свой блокнот и царапай. Сейчас по делу говорить будем.
Разговор поворачивает в рабочую сторону, и Черный чувствует облегчение. Все, что касается его взаимоотношений с коллегами, операми да и просто с обычными людьми – неимоверно напрягает. Николай впадает в ступор и не находит слов. Ему всегда было проще одному.
Мальчик букой смотрит на своих одноклассников. Он чувствует себя брошенным и одиноким, что почти правда. Один против всего света. Света злого, жестокого, наполненного несправедливостью. И нет никого, кто встал бы с ним плечом к плечу. Кто взял бы за руку, сжал и сказал: «Не ссы, я с тобой!» Чтобы вместе дать отпор.
Ведь вместе с кем-то гораздо легче, чем одному. Можно стать смелым, если рядом кто-то есть. Можно не бояться повернуть голову – ведь пока ты отворачиваешься, за тобой присматривают и не дают пропустить удар. Когда кто-то рядом, твоя сила увеличивается как минимум вдвое.
Но мальчик – один.
Укромный уголок школьного двора. Юный май уже занавесил деревья мелкими клейкими листочками. Трава зеленая, веселая, упругая. Фрамуги кабинетов открыты, оттуда доносятся голоса. Тепло и ласково светит солнце, соскучившись по людям за зиму. И все хорошо вокруг.
Только мальчик стоит так, чтобы его спину прикрывала школьная стена. Он точно знает, что сейчас произойдет. Это уже происходило. Он готов, хотя от страха сводит пустой живот, кружится голова и хочется выть.
Мальчика вынудили прийти сюда. Его одноклассники, такие же мальчишки, как и он. Такие же, но не такие – сытые, чистые, нужные кому-то. И они будут его бить. Не за что-то конкретное. А просто потому, что могут. Потому, что он изгой. Потому, что…
– Че, чмошник, готов отхватить?
Вопрос хлещет по щекам, наливая их краской стыда.
– Да он щас обоссытся!
– Ха-ха-ха! Ему не привыкать! Вонючка!
Мальчик переводит взгляд с одного на другого, чтобы не пропустить, кто в этот раз ударит первым. Его замызганный, порванный и неумело зашитый портфель валяется у стены. Если его порвут еще раз, то не в чем будет носить учебники.
Он один, у него нет никаких шансов. Главное – не плакать. Кричать, плеваться, материться, но не плакать! Не доставлять им такого удовольствия. Бить в ответ куда придется. Пинаться, лягаться, кусать подворачивающиеся руки. Делать все, чтобы постоять за себя.
Но их больше. Они пихают его друг другу, щиплют, бьют в живот острыми кулаками, тягают за давно не мытые и не стриженные волосы. Кто-то ставит подножку, и мальчик растягивается на асфальте под дружный гогот одноклассников. В него летят смачные плевки. Кто-то пару раз пинает, а потом просто наступает на брюки и курточку, оставляя следы. Он подтягивает колени к груди, закрывает голову руками, чтобы защититься. Лежа не особо навоюешься, а встать ему не дают, валя раз за разом на грубый асфальт.
Краем глаза мальчик видит девчонок из их класса. Те пришли посмотреть на представление. Просто на представление. Ради забавы. Ни на одном лице ни грамма сочувствия. Никто не говорит, что сейчас все расскажет учителю.
Мальчик лежит на асфальте, когда его оставляют в покое. Просто лежит, не шевелясь. Его глаза совсем сухие, хотя теперь никто не мог бы увидеть его слез. И нет ни одного взрослого, который подошел бы к нему и поставил на ноги. Пожалел, прижимая к себе. Никто не протягивает ему платок, чтобы вытереть чужие слюни и свою кровь, пошедшую носом.
Мелкие камешки больно вдавливаются в плечо и худое бедро. Мальчик встает на ноги и отряхивается.
– Готов внимать?
– Вполне.
Черный мотает головой, отгоняя дурные мысли, и вынимает из внутреннего кармана небольшой блокнот.
– В комитет пришел запрос. Есть подозрение, что появился серийник. И коллегам нужна поддержка в раскрытии.
– Материалы передали?
– Да, вот копия, изучай.
Максим Игоревич вынимает из ящика стола заранее приготовленную папку.
– Командировку на тебя я приказал вчера вечером оформить. Девочки должны были уже сделать, так что зайди к ним, распишись и все прочее. Дел у тебя сколько текущих?
– Семь, и одно сегодня передать надо.
– Хорошо. С передачей сам разберешься, времени до поезда у тебя достаточно. Остальные мне принеси, я распределю. Вопросы?
– Пока не познакомлюсь с материалами, вопросов не имею, – отвечает Черный, придвигая папку к себе.
– Вот теперь не задерживаю. И, Коля, ты там как-то, пожалуйста, сбавь обороты. Ну, не шугай местных. Они, в конце концов, просят помощи, а не Цербера.
– Я постараюсь, Максим Игоревич, – обещает следователь, задвигая за собой стул.