***
Уныло тыкаю в тарелку с кашей, продолжая безразлично смотреть на стакан с соком. Кэролайн что-то ворчит о первом школьном дне и прическе.
— Что с тобой происходит? — она решительно садится напротив меня, пытаясь выявить причины моего недосыпа.
Я обреченно качаю головой.
— Все нормально, — кисло улыбаюсь, откладывая ложку в сторону и отпивая сок.
— Нет, с тобой что-то не так. Я слышала твои бега ночью. Что случилось? — уже настойчивее спрашивает блондинка.
— Все хорошо, правда. Уверяю тебя. Все, как всегда.
Она еще несколько секунд смотрит на меня, а потом уходит в свою комнату, продолжая собираться в школу.
— О Боже… — что-то слишком часто я начала его упоминать.
Голова раскалывается. И горло болит.
— Эй, у тебя точно все хорошо? — чувствую легкое прикосновение к своему плечу и хмуро улыбаюсь.
— Да, — ответ получается слишком сухой, но я подправляю его извиняющейся улыбкой. — Да.
— Тебя подвезти?
— Не откажусь.
Сегодня первый день школы после долгого закрытия. И у меня такое ужасное настроение полностью подходящее внешнему виду. Скидываю челку со лба, вытирая лицо.
— Где твоя сумка? — спрашивает Кэролайн, и я киваю ей в сторону дивана.
Она послушно берет ее, вручая мне прямо в руки.
— Идем, — я следую за ней, хватая со стола конфетку.
Когда мы выходим из дома, комок снега влетает мне в лицо.
— Идеальный день, — фыркаю я, стряхивая природный осадок с лица.
Кэр хихикает, подталкивая меня к машине. Мы садимся в салон, пристегиваясь ремнями. Мрачно смотрю в окно, удивляясь тому, как изменилась погода всего за две недели. Снег в октябре. Замечательно.
— Бонни использовала камень?
Сестра крепче сжимает руль, отрицательно кивая.
— Нет. Пока нет. У нее какие-то проблемы. Но она обязательно сделает это! — тут же протестующе вскрикивает блондинка, упрямо поджимая бледные губы.
Я хмыкаю.
— Ну ладно. Мне, конечно, немного плевать, но все же я потратила столько сил, чтобы найти его. Будет обидно, если он не активируется.
Вампирша машет руками, продолжая держаться за руль.
— Все будет! Обещаю. Твои старания не пропадут зря.
Надеюсь.
— Как там Елена и ее дружки? — Кэролайн смотрит на меня с упреком, а я поджимая губы.
Что? Я спросила что-то не то?
— Пожалуйста, давай не будем сегодня вообще говорить об этих Сальваторе?
— Хорошо, — поскорее бы добраться до школы, ведь тишина, которая оглушает меня настолько, что хочется заткнуть уши, болезненна.
Тихо стону, чувствуя боль в затылке.
— Ты как? — беспокоится Кэролайн, осторожно касаясь плеча.
— Нормально, — нет. — Все нормально…
***
В школе все те же нудные уроки. Никакого разнообразия. На истории с мистером Алариком мы проходили «Выход на мировую арену». Империализм. На географии все то же строение Земли, а на химии обследовали кварц. Занимательный денек.
Выйдя из школы, я беру телефон, уже третий раз звоня сестре. Однако она не отвечает. Разозленно топнув ногой по бордюру, кладу его обратно в сумку, осматриваясь по сторонам. Одноклассники уезжают на машинах, идут домой группами. А я, как одинокий волк, стою посреди двора, надеясь на то, что Кэролайн соизволит ответить на звонок. Именно в такие моменты ты чувствуешь себя одиноким. Брошенным, никому не нужным. И в душе становится пусто. Словно с тебя содрали кожу, а ты молчишь и смотришь своему мучителю в глаза. Молчишь. Не можешь никому сказать, потому что у тебя никого нет. На самом-то деле.
После того, как отец бросил меня, уехал и оставил на попечение матери-шерифа, я поняла, что целую жизнь буду одна. Родилась одна и умру одна. Вот так.
Такие философские мысли приходят ко мне только в критических ситуациях, а значит, сейчас одна из них. Подпираю подбородок ладонями, всматриваясь в снежинки. Они летят, парят, у них есть свобода. Не задумываясь ни о чем, они продолжают лететь до самого конца, а когда приземляются, то тут же подвергаются разлому. Люди рушат все. Как снежинки. Они тают, разваливаются под ногами людей. Как мечты.
Сжимаю пальцы в перчатках, начиная стучать зубами. Ладно, придется идти домой одной. Решительно поднимаюсь с лестницы, на которую я присела и иду в сторону дома. Поправляю ручку сумки на плече, шмыгая носом. Соберись, Лидия! Не будь тряпкой! Никому не нужны твои слезы. Иду по заснеженной дороге, иногда сталкиваясь с маленькими преградами.
Холодно.
Выдыхаю теплый воздух на руки, разогревая их. Тру друг о друга. Даже в перчатках холодно. Чуть было не падаю на заледеневшей луже, но удерживаю равновесие.
— Холодно, — шепчу я, дрожащими пальцами доставая мобильник.
Ничего. Ни одного пропущенного звонка, ни одного сообщения. Грустно. Вероятно, Кэролайн застряла где-то со своими друзьями.
Хлоп. Хлоп.
Вздрагиваю, когда снова слышу этот звук. Он асоциируется со смертью. Страхом. Беспрерывным желанием жить.
Болью. Ужасом. Гневом.
Звук тормозящих шин заставляет меня поторопиться. Дыхание учащяется, ноги ускоряются. Серый автомобиль останавливается рядом со мной и со стороны водителя открывается окно.
— Кол?
— Привет, Лидия! Я принес тебе сувенир, — он хитро ухмыляется, а какое-то непонятное тепло растекается по моему телу.
— Трех дней ведь даже не прошло, — возражаю я, мгновенно захлопывая свой рот.
Кол хохочет.
— Так ты все-таки прочитала мое письмо? — его глаза ехидно прищуриваются, а сам он расслабляется. — Тебя подбросить?
Я упрямо поджимаю губы, продолжая нелегкий путь.
— Эй! Лидс, садись, — он головой качает на соседнее сиденье. — И пальцем не трону, — еле слышно добавляет, фыркая.
— Смехом не подавись, — замечаю я, пресекая его будущие насмешки.
Через силу сажусь на пассажирское кресло, пристегиваясь.
— Какой у вас адрес? — он принимает интеллегентный вид, гордо поднимая голову.
— Не язви.
Слышу его тихий смех и отворачиваюсь к окну.
— Я привез сувенир.
Я удивленно оборачиваюсь. Он серьезно?
Вампир достает что-то из бардачка, протягивая мне. Маленькая куколка в синем платье, с блондинистыми волосами и серыми глазами. Она похожа… На меня?
— Где ты такую нашел?
Майклсон самодовольно ухмыляется.
— Попросил одну ведьму.
— Надеюсь на нее не наложено какое-нибудь проклятие, — подмечаю я, зная
каким может быть этот Первородный.
— Только любовный приворот, милая, — шепчет Кол, мило улыбаясь.
Я тихо смеюсь.
— Спасибо.
Две минуты молчания воцаряются между нами.
— Может по чашечке горячего какао?
— Ты снова меня удивляешь, — воскликиваю я, а уголки моих губ стремительно поднимаются вверх, как и настроение.
— Я могу удивлять тебя вечно, — парирует Древний.
— Согласна.
И, надеюсь, что это будет обычный горячий какао.