— Полковник Райдер просит вас войти, сэр.
— Вы не отдали мне честь, — сурово попрекнул её я.
Будь у неё чувство юмора, она бы встала и отсалютовала мне, но за те десять дней, которые она провела на службе, я ни разу не заметил за ней этого качества. Однако я вовсе не собирался отказываться от дальнейших попыток. Я решил, что она намеренно дразнит меня.
— Прошу прощения, майор Гудвин, — сказала она. — Я соблюдаю устав.
— Ладно, — отмахнулся я. — Это мистер Ниро Вулф. А это сержант армии Соединённых Штатов Дороти Брюс.
Оба наклонили голову. Подойдя к двери в противоположном конце приёмной, я отворил её, пропуская Вулфа, затем вошёл сам и закрыл дверь за собой.
Это был просторный угловой кабинет с окнами на обе стороны. Вдоль двух других стен стояли металлические, запирающиеся на ключ шкафчики для документов высотой в две трети стены. Ещё одна дверь вела прямо в коридор, минуя приёмную.
Присутствующие в кабинете люди были настроены крайне серьёзно, хотя и бодро, как болельщики бейсбольной команды, выполнившей славную подачу. Увидев, что атмосфера не требует соблюдения правил военного этикета, я не поднёс руки к виску. С двумя полковниками и лейтенантом мы уже были знакомы и, хотя ни разу не видели человека в штатском, знали, кто он такой. Каждый законопослушный гражданин города Нью-Йорка узнал бы в нём Джона Белла Шетука. Он оказался ниже ростом и, быть может, чуть полнее, чем я его себе представлял, но, когда он встал, чтобы протянуть нам руку, сомневаться, что это он, уже не приходилось. Правда, мы были жителями Нью-Йорка, но любой депутат всегда должен учитывать, что вы можете переехать в его штат и стать его избирателем.
— Встреча с Ниро Вулфом — это событие, — заявил он голосом, который звучал несколько ниже, чем его наградил господь. Мне уже доводилось встречаться с подобным явлением. С тех пор, как Уинстон Черчилль произнёс свою знаменитую речь на заседании Конгресса, половина конгрессменов в Вашингтоне старалась ему подражать.
Вулф обошёлся с ним достаточно вежливо и затем обратился к Райдеру:
— До сих пор, полковник, у меня не было возможности выразить вам соболезнования в связи с гибелью вашего сына. Единственного, насколько мне известно.
Райдер стиснул челюсти. Прошла уже неделя, как об этом стало известно.
— Да, — подтвердил он — Благодарю вас.
— Ему довелось убить немца?
— Он сбил четыре немецких самолёта. Наверное, их пилоты погибли. Надеюсь, что это так.
— Не сомневаюсь, — буркнул Вулф. — Не могу говорить о нём, ибо не был с ним знаком. Зато я знаю вас. Мне нечем нас утешить. Чувствую, что вы не пали духом. — Он оглядел пустые стулья, с сожалением убедился, что все они одного размера, направился к ближайшему и устроился на нём. Половина его зада как всегда в таких случаях, повисла в воздухе. — Где это случилось?
— В Сицилии, — ответил Райдер.
— Он был отличным малым. Самым лучшим во всей Америке, — влез в разговор Джон Белл Шетук. — Я гордился им и горжусь по сей день. Я был его крёстным.
Райдер закрыл глаза, открыл, снял трубку телефона, стоявшего на столе, и сказал:
— Генерала Файфа, пожалуйста. — Помолчал, потом снова сказал: — Мистер Вулф здесь, генерал. Мы все собрались. Подняться к вам? Очень хорошо, сэр. Всё понятно. — Райдер положил трубку. — Он сам идёт сюда.
Вулф поморщился, и я понял почему. Ему было известно, что в кабинете генерала есть большой стул, даже два. Я подошёл к Райдеру, положил портфель на стол, расстегнул его и вынул гранату.
— Полковник, — обратился я к Райдеру, — пока мы ждём, разрешите вернуть вам эту вещь. Куда её положить?
— Я сказал, что вы можете оставить её себе, — нахмурился Райдер.
— Я помню, но мне негде её хранить, кроме как у себя в комнате, в доме мистера Вулфа, а этого допустить нельзя. Вчера вечером я застал его за тем, что он её рассматривал. Боюсь, он невзначай может устроить взрыв.
Все поглядели на Вулфа.
— Вы знаете майора Гудвин, не так ли? — разозлился он. — Я бы ни за что не дотронулся до этой штуки! Но и хранить её у себя в доме не желаю.
— Вот мне и пришлось принести её обратно, — пожаловался я.
Райдер взял гранату в руки, осмотрел запал, убедился, что он на месте, и вдруг вскочил и выпрямился, потому что дверь отворилась и до нас донёсся по-военному чёткий голос сержанта Дороти Брюс:
— Генерал Файф!
Когда генерал вошёл, она, закрыв за ним дверь, удалилась в приёмную. К тому времени, разумеется, мы все уже были на ногах. Генерал в свою очередь поприветствовал нас, пожал руку Джону Беллу Шетуку и обратился к Райдеру: