За письменным столом сидела девушка в форме с сержантскими нашивками и стучала по клавишам пишущей машинки.
Я поздоровался, пожелав ей доброго утра.
– И вам доброе утро, майор, – ответила девушка. – Сейчас доложу, что вы пришли. – Она потянулась к телефону.
– Что это, во имя всего святого? – с настойчивостью в голосе спросил Вулф, уставившись во все глаза на девушку.
– Женская вспомогательная служба вооруженных сил, – ответил я. – С тех пор как вы были здесь в последний раз, у нас произошли кое-какие перемены. Теперь тут стало веселее. Вы не находите?
Поджав губы, Вулф продолжил разглядывать девушку. Он не имел к ней никаких личных претензий. Ему просто не давал покоя сам факт, что данную работу выполняет представительница прекрасного пола, которая вдобавок ко всему служит в армии и носит форму.
– Все в порядке, – успокоил я Вулфа. – Все самые важные секреты мы держим в тайне от нее. Например, если кто-нибудь из офицеров носит корсет, она никогда об этом не узнает.
Девушка тем временем повесила телефонную трубку и повернулась к нам:
– Господа, полковник Райдер просил передать, что ждет вас.
– Вы мне не откозыряли, – сурово сказал я.
Если бы у нее было чувство юмора, она бы тут же вскочила и отсалютовала мне, однако этого не произошло. За все десять дней, что она успела у нас поработать, мне так и не удалось выявить у нее хотя бы крупицу этого чувства. Однако это не означало, что я был готов сдаться. Я решил, что она специально водит меня за нос. У нее были серьезные, внимательные глаза и прямой нос. Обычно ожидаешь, что у обладательницы таких черт лица должен быть острый, выступающий подбородок, однако подбородок у девушки никак нельзя было назвать выступающим. Он бы прекрасно уместился у меня в ладони, если бы, конечно, наши отношения зашли настолько далеко.
– Прошу прощения, майор Гудвин, – проговорила она, – я выполняю правила…
– Ладно-ладно, – с деланой небрежностью отмахнулся я. – Познакомьтесь. Это мистер Ниро Вулф. Мистер Вулф, это сержант Дороти Брюс, армия Соединенных Штатов.
Они кивнули друг другу. Я подошел к двери, находившейся на другом конце приемной, открыл ее, пропустил вперед Вулфа, а затем проследовал за ним, аккуратно прикрыв за собой.
Мы оказались в просторном кабинете, располагавшемся в торцевой части здания, с окнами на обе стороны. Кабинет был набит запертыми на замки металлическими шкафами для документов в две трети высоты стен. Единственный просвет в этих шкафах был занят еще одной дверью, которая вела прямо в коридор, минуя приемную.
Царившая в кабинете атмосфера не располагала к веселью и юмору. Четверо сидевших на стульях мужчин напоминали болельщиков, чья любимая команда продула два матча подряд. Поняв, что обстановка не требует строгого следования уставу, я не стал козырять. С двумя полковниками и лейтенантом нам уже доводилось встречаться. И хотя четвертого мужчину, в гражданском, видели впервые, мы уже знали, кто он такой. Нас успели о нем предупредить. Более того, любой добропорядочный гражданин наверняка узнал бы Джона Белла Шаттака. Он был ниже, чем я ожидал, и, пожалуй, чуть поплотнее, однако, когда он встал, чтобы пожать нам руки, и посмотрел в глаза, у меня отпали все сомнения. Да, мы были жителями Нью-Йорка, однако Шаттак, как и полагалось любому политику, понимал, что теоретически мы можем в один прекрасный день переехать в его штат и стать его избирателями.
– Знакомство с Ниро Вулфом по-настоящему знаменательное событие, – произнес он.
Мне показалось, что Шаттак специально старается говорить голосом пониже, чем тот, которым его наградил Господь. Меня это нисколько не удивило. После того как Уинстон Черчилль выступил в конгрессе, ему пыталась подражать добрая половина вашингтонских политиков.
Вежливо поздоровавшись с ним, Вулф повернулся к Райдеру:
– Пользуясь возможностью, полковник, спешу принести вам самые искренние соболезнования. Ваш сын. Ваш единственный сын…
Райдер сжал зубы. Прошла уже неделя с тех пор, как он получил печальные известия.
– Благодарю вас, – отозвался он.
– Он убил кого-нибудь из немцев?
– Он сбил четыре немецких самолета. Полагаю, что да, убил. Надеюсь, что убил.
– Не сомневаюсь, – крякнул Вулф. – Я не могу о нем говорить, ведь мы не были знакомы. Но я знаком с вами. Если бы я знал, как вас подбодрить, то непременно сделал бы это. Впрочем, насколько я могу судить, вы прекрасно держитесь и сами.