Сулейманов распахнул дверь своего кабинета и включил свет, жестом пригласив меня войти. По сравнению с кабинетом подполковника Муравьинского этот кабинет был намного просторнее и выше, хотя располагался в подвале и окна в нем отсутствовали.
Я легко нашел себе свободный стул и сел рядом со старым двухтумбовым письменным столом. Сейчас такую основательную мебель из массива делают разве что на заказ. Но стол Сулейманова явно немолод, он носит на своем теле память о многих поколениях кабинетных сидельцев. Вся остальная мебель – и длинный приставной стол для заседаний, и приставной компьютерный столик, на котором стояли современный компьютер-моноблок и лазерный принтер, и даже стулья – являла собой хлипкие современные изделия, к которым всегда прикасаешься с содроганием – опасаешься, что они вот-вот рассыплются в твоих руках.
Я положил на стол перед подполковником Сулеймановым выделенную мне капитаном Ромашкиным распечатку с фамилиями и должностями. Абдурагим Маликович сел в кресло, пододвинул листок к себе, достал из старомодного пластмассового футляра старомодные круглые очки в роговой оправе, натянул их на кончик солидного мясистого носа (дальше очки, похоже, просто не надеваются) и принялся читать.
– Ну, и что? – спросил он, дочитав до конца. – Я вижу большой перечень членов нашего Народного собрания. В основном это председатели отдельных комиссий, а также заместители председателей. Самые активные люди у нас.
– Это список людей, которые, по мнению Шуры муфтиев ИГИЛ, подлежат уничтожению.
– Они все это прекрасно знают и без Шуры и все равно идут в депутаты. И не просто идут, а лезут напролом, руками и локтями расталкивая конкурентов и шагая по их головам. Угрожают этим людям часто, но за каждым закреплена наша охрана. При этом они чаще всего имеют и охрану собственную, которой больше доверяют. Признаться, на мой взгляд профессионала, не совсем обоснованно доверяют, а порой и полностью без оснований. Вы что, кстати, заканчивали?
– Рязанское высшее командное училище ВДВ.
– Девятую роту?
– Да. Факультет военной разведки. А потом еще и ВДА экстернатом.
– А это что за штука такая?
– Военно-дипломатическая академия. Была раньше такая.
– Понятно. Кажется, это она имела сленговое название «Консерватория»? Так бы и назвали… Это название и нам знакомо.
– Так точно, товарищ подполковник. Сейчас она называется просто Военная академия Министерства обороны. Но не в названии дело…
– Это даже я понимаю. А после училища вы кем по профессии значились, диверсантом?
– Военный диверсант-разведчик.
– Это не важно. Главное, что диверсант. Вас этому долго и упорно учили.
– Так точно.
– А я вот закончил бывшую Высшую школу КГБ имени Феликса Дзержинского. Тогда она называлась Высшей школой Министерства безопасности России. После нашего выпуска она стала называться Академией ФСБ России. Не знаю уж почему, но эпоху ФСК из названия академии исключили. Но это не столь важно. Важно то, что меня, как и моих сотрудников, тоже долго и упорно учили. Учили защищать. Но как можно защищать человека, который этого не хочет? Того, кто этому сопротивляется, доверяя дело другим, дилетантам? Вот вы, майор, профессиональный диверсант. Но сможете ли вы, например, работать телохранителем?
– Не пробовал, но думаю, что смогу…
– Нет, майор, не сможете. Это я вам гарантирую. В профессии телохранителя много своих тонкостей, которых вы попросту не знаете, и потому не сможете им противостоять.
– Эти сложности меня как раз и обучали обходить, поэтому я в выигрышном положении. Умею и нападать, и защищаться, – ответил я, стараясь выглядеть убедительнее.
Но подполковника, кажется, все же не убедил:
– Вы сейчас размышляете, как наши депутаты. Но в реальной жизни никакие частные охранные структуры, сколько им ни плати, не в состоянии спасти кого-либо от опытного киллера. Тем более бывшие высокопоставленные сотрудники КГБ или МВД.
– Это я знаю. Киллер, вооруженный винтовкой с оптическим прицелом, – это стопроцентный результат. И будущей жертве следует заранее заказывать себе памятник на могилу. Или… – У меня в голове был еще один вариант.
– Что «или»? Договаривайте! – не попросил, а потребовал подполковник Сулейманов.
– Или «играть», то есть работать на опережение. На превентивное уничтожение киллера. Скажем, через провокацию.
– Это вариант. Но скажите мне, как определить киллера? Я вижу, что у вас есть в запасе нечто, чем вы желаете меня сразить. Выкладывайте! Есть?